Она легко шагнула со ступеньки… прямо в клумбу. Лилия под пяткой сочно хрустнула. Хозяйка пятки ойкнула, отпрянула в сторону, заполошно отдёрнула ногу и угодила ею прямо в многострадальную корзинку…

– -----------------------------------------------

* Салё (фр.) – вонючка

* Фюме (фр.) – навозница

– ----------------------------------------------

Вода в бадье плеснула, заходила глянцевыми сверкающими гранями, дробя отражение облаков и заглянувшего в неё лица…

Кира отвернулась от водяного зеркала и устало провела рукавом по глазам. Потом перелила воду в тяжёлые вёдра, подхватила их и поволокла к коровнику: скоро пригонят с пастбища скотину, надо успеть наполнить поилки на ночь. До начала вечерней дойки…

Опрокинув вёдра в бездонный деревянный жёлоб, девушка потащилась обратно к колодцу.

Что со мной? – ворочалась в голове медленная и невнятная от усталости мысль. Как получилось, что я теперь такая и… в таком положении? Возможно ли, чтобы подобное происходило со мной? Может, это не я?.. Вонючка? Коровница? Облезлая, грязная и замученная тяжёлой работой… Разве этим могу быть я? Неееет… Ни в коем случае! Это не может быть… Как, кстати, меня звали?.. зовут, в смысле… Луиза-Фредерика? Нет, не то… Кира! Кира Волошкина! Самодостаточная, решительная, шикарная, изысканная… привлекательная и… и она бы ни за что не пала так низко, да… ниже некуда… на дно…

Коровница столкнула колодезную бадью в выложенный замшелыми камнями чёрный зев. Внизу гулко плеснуло. Спустив рукава на израненные ладони, она взялась за ручку вала и под его пронзительный скрип принялась выбирать цепь.

Значит, я не Кира Волошкина. Наверное, она превратилась в кого-то другого… Её ведь заколдовали, так? Видимо, колдовство оказалось серьёзнее, чем думалось. Видимо, извергание лягушек было лишь первым симптомом… Выходит, что ж? – сперва я потеряла голос, а теперь… теряю себя?..

Надо поднатужиться – выволочь тяжеленную бадью на бортик колодца, перелить в вёдра. И – знакомой тропкой к распахнутым воротам хлева…

…Она работала у Збжевских не более двух недель. Но ей, изнурённой непривычными тяготами, унижениями и странной беспросветностью положения, казалось, что прошли годы. Что так было всегда. Прежняя жизнь стала казаться в угаре каторжной работы далёким и уже полузабытым сновидением. Была ли она?..

Когда бывшая принцесса решилась последовать за Медведем и Спальчиком в местечко под названием Пшчина, она и помыслить не могла, какую ничтожную и малопривлекательную роль предложит ей новая сказка.

…Спустя двое суток диеты на малине и лещине, путники, наконец, добрались до предместьев городка. Вздохнули, было, с облегчением, но… Поошивавшись вокруг да около ещё один голодный день и осознав, что судьба не собирается предложить им никакого достойного выхода из создавшегося положения, бродяги вынуждены были признать: вопрос о хлебе насущном и способах его добычи встал во весь рост.

Вежливые намёки Медведя о возможности наняться в услужение были принцессой с негодованием обфырканы. После чего Кира выразительно посмотрела на Спальчика, изогнув бровь.

Тот этим немым призывом так воодушевился, как будто самостоятельно подобная мысль в голову ему прийти не могла. Он с энтузиазмом принялся собираться: помыл в ручье уши и шею, повынимал из колтуна на голове репьи – сколько смог – и потуже подпоясал пеньковой верёвкой штаны.

Подготовившись таким образом к самому серьёзному отбору, мальчишка помаршировал в город.

Медведь, с недоверием посмотрев ему вослед, отправился на очередную безрезультатную охоту за белками. Голодный Сырник грустно заскулил на своей подстилке из сосновых веток. А Кира, поразмыслив о шансах их потенциального кормильца и возможностях рынка труда в Пшчине, приготовилась вечером этого дня вновь лечь спать на пустой желудок. Хотя, очень, кстати, не хотелось бы… Принцесса посмотрела на свои руки: они мелко дрожали от слабости. Болела голова, а перед глазами мелькали блескучие мошки.

«Ох, чует моё сердце…»

Сердце чуяло не напрасно.

Медведь вернулся уже в сумерках с пустыми лапами и виновато, молча прилёг в отдалении от бивуачного костерка. Его терзал комплекс несостоятельности самца, не способного добыть пропитание своему прайду. А Киру терзал мучительный голод. Сырника – жажда. Поднявшись на слабые, подламывающиеся ноги, он поковылял к ручью. Вернулся не скоро, сыто облизываясь: удалось таки схомячить пару нерасторопных лягушек…

Спальчика же к ночи так и не дождались.

Вернулся он только с утра – встрёпанный и основательно битый. Подтянул штаны, всхлипнул и плачущим голосом, страдальчески подвывая, принялся повествовать о результатах похода.

Дело, как оказалось, до поисков работы дойти не успело. Помешало искушение свежими плюшками, бесстыдно благоухающими на всю улицу прямо с открытого прилавка пекарни. Всего-то и надо было – руку протянуть пока никто не смотрит…

Но воришку поймали – прямо тут же, прям немедленно, прям с поличным. И отмутузили на месте деревянной колотушкой по чём придётся. Вся округа развлекалась на этом представлении – народ потешался над неудачливым беспризорником и подбадривал трудягу-пекаря, правящего колотушечное судопроизводство.