– Ну вот! – весело возопила Бригитта. – Узнаю прежнюю Киру! Надеюсь, следующим действием ты не запустишь мне в голову подойником?

Разбушевавшаяся коровница поперхнулась на полуслове: в общении с колдуньей всё же надо быть поаккуратнее. Не ровён час придумает на её бедную голову новое испытание…

– Просто… хотелось узнать причину… - пробубнила Бригиттина подопытная. – Причинно-следственную связь, так сказать…

Но фея-крёстная её уже не слушала:

– Ба!
– возопила она, всплеснув руками. – Бедный ребёнок!

Восклицание её адресовалось Спальчику. Мальчишка, заскучав во время непонятных ему препирательств, под шумок переместился поближе к пряничному домику. Постройка манила голодный растущий организм ванильно-марципановым ароматом и румяным крылечком. Подобравшись к нему вплотную, Спальчик приглядел вполне себе аппетитные на вид балясины, поковырял пальцем сахарную глазурь и судорожно сглотнул. В животе яростно заурчало…

Когда недорослика хватились, он уже вовсю грыз крылечное перильце – с той стороны, где не особо видно…

– До чего довели человека! – продолжала причитать хозяйка, трепеща крылышками. – Неужто не кормят тебя совсем, бедное дитя? И я ведь хороша: вместо того, чтобы на стол накрывать, принялась болтать – ля-ля-ля, ля-ля-ля… Ох уж эта моя старческая болтливость! Ты очень проголодался, дружочек?

Спальчик, ничуть не смутившись, прожевал кусок перил, отряхнул с рук крошки и степенно ответил:

– Да уж. Голоден – это верно сказано. Вас не проведёшь, госпожа фея. Я б щас, коли был бы совсем человеком невоспитанным, слопал бы ваш дом целиком и добавки ещё попросил – в жизни такой вкуснятины не пробовал!

Старушенция сочувственно покачала головой, поцокала языком, поахала. Потом подлетела поближе, шмякнулась золочёными тапками о мягкую травку и заботливо утёрла батистовым платочком чумазую мордаху обжоры.

– Тэкс… Скажи-ка, дорогуша, - она стряхнула платочек и запихала Спальчику в дырявый карман, откуда изящный лоскуток моментально вывалился, - объесться пряниками – это твоё заветное желание? Коли так – могу устроить! Этот домик…

– А ну-ка!.. – Спальчик облизал сладкие пальцы и насторожился. – Ну-ка, полегче, ваше колдущество! Коней попридержите! Какое ещё такое заветное желание? Нашли тоже дурочка! Никакое это ни желание! Это ваш долг гостеприимства – ребёнка угостить. А желание у меня – если вам угодно нынче принимать их к исполнению – ваще другое! Хочу я… Хочу быть богатым! И получить должность при королевском дворе! Вот, стал быть, какое у меня заветное желание!

– А мальчишка-то! – подивилась Бригитта. – Мальчишка не промах! Ну ладно, карьерный недоучка… В целом, ты прав, - она вздохнула, - я совершенно пренебрегла обязанностями хозяйки… Прошу к столу, деточки!

Колдунья широким жестом указала за спины гостей. Все обернулись. Волшебным (впрочем, каким же ещё в гостях у феи?) образом стол был уже собран и накрыт: столешница покоилась на паре огромных тыкв и пестрела графинами с вином и морсами; она была завалена хлебами и сырами, копчёными рульками и овощами с грядки; с неё изобильно свешивались гроздья винограда и кудлатый порей…

Спальчиковы кишки при виде подобной пищевой разнузданности взвыли громко, по-волчьи. Покорный их воле, он первым оказался у достархана и принялся торопливо набивать рот всем, что под руку попадётся. Пока остальные степенно прошествовали и с чувством собственного достоинства расселись на тыквах вокруг стола, недорослик уже домучивал печёную курицу, терзая её грязными руками и впиваясь зубами в зажаристую шкурку.

– Ой, мальчик, - хихикнула Пепелюшка, - какой ты смешной!..

Самой ей есть, видимо, совсем не хотелось. Как и сидеть за столом: она вроде бы и отломит кусочек сыра, и плеснёт в бокал морса, но тут же подскочит с места с кувшином в руке, ринется вокруг стола – подливать всем да подкладывать: вроде бы и хрумкнет зубками сочную редиску и тут же отвлечётся на танец светлячков, начнёт скакать, пытаясь поймать летучий огонёк…

– Суета! – ворчала крёстная, глядя на девчонку влюблённым взором. – Сядь, поешь по-человечески, не мельтеши!

– Она так непосредственна и мила, - откликнулся Медведь, вынырнув из глубокой задумчивости, в которой пребывал с той самой минуты, как увидел фею. – Никогда, - он рассеянно ковырнул когтем сырную голову, - не встречал более очаровательного создания… - и он снова уставился сквозь яства и пирующих, провалившись в сосредоточенное обдумывание чего-то важного.

Киру от этих слащавых соплей затошнило. Скривившись, она долила себе в бокал красного тягучего вина – в который уже, интересно, раз?.. Чёрт его знает. Никто не считал! Только хорошо вдруг так стало, тепло, сытно и весело…

– Чего я молчу-то? – изумилась она вслух, отпивая веселящего нектара и вгрызаясь в бархатный бок сочного персика. – Молчу и молчу… - изумлённо вздёрнула брови, - как немая… А ведь я теперь не немая! Мне теперь… позволено! Так ведь, Бригитта? Ты позволяешь теперь? Наконец-то я могу говорить! Это ли не чудо, а? Это ли не счастье? Представляете… - она хмельно захихикала, - вы даже себе не представляете! как это тяжко – не сметь ответить: не защититься, ни объясниться, ни устроиться в жизни! С ума сойти… Тебя лишили всего-навсего способа вербального общения – ни зрения, ни слуха, ни возможности двигаться – всего-навсего голоса! – и ты беспомощен… Знаете… вы ведь, наверное, знаете, Бригитта? Наша компания, в которой я когда-то работала (мда… странно звучит, не так ли?) ну… как водится, получала всегда множество писем из всяких благотворительных фондов – то-сё, помогите, денег дайте… Короче: последний раз, помню, я между двумя выбирала – Ренат этот головняк на меня свалил – между обществом глухонемых (просили на слуховые аппараты для особо нуждающихся) и между обществом по защите амурских тигров. Так у меня, Бригитта – вот ведь ирония судьбы! – даже сомнения не возникло: конечно, я распорядилась о пожертвовании тиграм! Во-первых, это трендово. И пиар красивый можно забацать. Не то что с глухими… Какая странная нелепость, что я тоже оказалась, хоть и временно, в их рядах…