Если, конечно, ему не нужны деньги.

— Не за что, Ваше Императорское Высочество. Просто все болтают про привычный порядок и забывают про эволюцию всего и вся. Вынужденная стагнация безопасна, но на короткий срок. За ней наступает неизбежный регресс. Если ничего не предпринимать и ждать небесного озарения.

Наши взгляды пересеклись, и Андрей прищурился. Впервые зародилось подозрение, что передо мной не очередной бестолковый родственничек, вечно сидящий на шее императорской семьи. Помимо бахвальства, красивой внешности и огромного наследства у кузена имелись неплохие мозги. И думали в том же направлении, что и мои.

— Всевышний, давайте хотя бы не сейчас о политике. Вам мало ее в жизни?

Екатерина Павловна и приложила ладонь ко лбу. Почудилась небывалая усталость в обычно бодром голосе, однако она почти сразу пропала. Как только тетка завела любимую песенку на тему магического боя:

— Не понимаю, Ваше Императорское Величество, что вы находите в подобных игрищах?

— Прости, дорогая, но мы оцениваем уровень магов в полевых условиях, — бросил отец через плечо, затем оглянулся на меня.

За весь разговор с графом Орловым он ни разу не вмешался, как делал раньше. Позволил нашему спору дойти до критической точки. Или решал, чью сторону выбрать, или наблюдал и делал выводы.

Не знаю. Иногда я не понимал его от слова совсем.

— Мам, тебе не следовало ехать со мной, — обреченно вздохнул Андрей и коснулся плеча матери. — Я говорил, что ты не любишь подобные развлечения.

— Лучше сидеть в четырех стенах, задыхаясь от тоски? Нет уж уволь, — отмахнулась Екатерина Павловна.

— Занялась бы приготовлениями к балу.

— Все уже готово, сынок, если ты не заметил. Тебе надо почаще появляться дома, а не бродить по сомнительным заведениям и наведываться в гости к легкомысленным балеринам. Тогда бы не задавал глупых вопросов.

— Ваша Светлость, лучше я отвлеку вас интересной историей про одного прихожанина? — улыбнулся Тихон Федорович и склонился к Екатерине Павловне. — Не смотрите туда. Кровь и боль не лучшее зрелище для благородной дамы.

— А там кровь?!

Я закатил глаза, а до ушей донесся звон стекла. Повернув голову к месту боя, я заметил, как прозрачная птица, состоящая из тысяч осколков, разлетелась на куски.

Взмах лестовки отразил удар Макса. Кожаная лента с валиками описала полукруг и прочертила едва заметную защитную линию. Знакомые символы ярко вспыхнули фиолетовыми искрами и почти сразу погасли.

Вцепившись в ограждения, я уставила на застывшего некроманта. Взгляд сканировал любое движение, а слух улавливал каждый новый звук.

— Я, конечно, видел отчет, но считал, что парни немного приукрасили события, — протянул отец, и в его голосе прозвенела трель восхищения. — Мальчишка и правда использует божественный символ в качестве артефакта. Превращает его в оружие при помощи магии.

— Он напитывает даром лестовку, — пробормотал Вячеслав Семенович. — Неплохо, неплохо.

— Сколько у него единиц?

— По предварительным оценкам? Чуть выше двенадцати, может, тринадцать.

Неофициально и весьма условно международные ученые измеряли дар каждого живого существа по десятичной системе. В критерии отбора входило все: контроль, выносливость, размер резерва, а также способность использовать магию в чистом виде. Без заклинаний, символов и амулетов.

От нуля до десяти — в массе низшая и высшая нечисть. Реже — обычные люди. У многих едва-едва набиралась тройка или пятерка.

От десяти до пятнадцати — маги, в том числе обладатели хаоса, ведьмы, шувани, некоторые шаманы и существа из пустоты. Твари первого порядка, живущие за гранью миров. Еще, пожалуй, мутировавшие призванные, пожиравшие души себе подобных. Но их дополнительно делили на подуровни.

Много лет считалось, что пятнадцать — предельное значение. Но, глядя на Макса и Егора, я понял, что границы давно стерлись.

Когда в Петропавловке у Василия Шумского взяли анализы, то уровень дара у него колебался в районе четырнадцати и четырнадцати с половиной единиц. Выше на два пункта, чем цифра, зафиксированная в детстве.

Та же Кристина, его жена, имела всего одиннадцать. Как и у большинства магов. Особенно некромантов, которых никто и никогда не причислял к боевым колдунам. Даже кукольников, подобных Егору.

Получалось, что за счет хаоса магия Василия мутировала, а у его супруги без оного — нет.