— Сколько жизней вы стоите, цесаревич? — он оскалился и продемонстрировал мне ряд неровных зубов. — Одну? Две? Тысячу?

— Я не отвечаю за ее смерть, — мой ровный тон совсем не вязался с бурей внутри. И желанием повернуть голову, чтобы взглянуть на мертвую девчонку с собственным сердцем в руках.

— Ошибаетесь, Алексей Николаевич. Каждый Романов теперь причастен к смерти этой девушки. Вы все — потомки детоубийцы. Ваш род запятнан в крови невинных мучеников, отправленных на казнь во власти.

— Не навязывай мне груз чужих решений, — я сцепил пальцы в замок перед собой. — Сердце из груди девчонки вырезал тоже не я.

Осталось чуть-чуть, совсем недолго. Купол дал трещину, послышались приказы Баро, принесенные ветром на ухо.

— И не я, — шрам исказил улыбку, а из горла мага вырвался сдавленный смешок. — Она сама мечтала подарить его прекрасному принцу. Вам, Алексей Николаевич.

Стиснув зубы, я досчитал до трех и отскочил в сторону. Перезвон колокольчиков прервал стоны бури и наш разговор. Шляпа съехала набок, когда шут оказался между нами. А Баро, прокатившийся по льду, остановился и взмахнул рукой. Карта старшего аркана взмыла в небо, после чего приняла прямое положение.

Два оставшихся охранника встали спина к спине и активировали амулеты.

— Дин-дин-дон, — пропел шут. — Тилинь-тилинь, бом-бом

Двигался он стремительно, буквально за мгновение пересек расстояние между собой и магом-музыкантом. Флейта едва коснулась губ, но вместо мелодии вырвался хрип от удара ребром ладони по горлу. Старший аркан рассек невидимый щит, со звоном на крыльцо упали сорванные с шеи амулеты.

Когда и как шут до них добрался, я не заметил.

— Взять! — рявкнул Баро.

— Ум…ри… — едва выдавил маг, и бешеный взгляд метнулся к стоящей на коленях девушке.

Ночным покрывалом легли на снег шелковистые пряди, а на юном лице застыла маска ужаса и агонии. Стерлись из кукольных черт изящество и свежесть, оставляя после себя серый пергамент без намека на былую красоту девушки.

Она сжимала иссохшее сердце, пока содрогалась в агонии. Точно так же, как умирал ее создатель. Флейта откатилась к самому краю, затем упала на ступеньку ниже. Кроваво-красные капли смешались с грязно-серой массой подтаявшего снега и пеной, что вышла изо рта мага.

— Дин-дон? — склонил голову набок удивленный шут.

— Вашу мать, — выругался Баро, с ужасом глядя на мага. — У него во рту был яд?!

— Командир, не подходите. Нужно вызвать специалистов и разогнать народ, — подал голос один из охранников.

А я молча перевел взгляд с медленно затихающего мага на мертвую девушку, над которой склонился Жнец. Мантия колыхнулась у ног служителя Смерти, когда он прикоснулся к мягким волосам в успокаивающем жесте.

«Спи, дитя».

Сколько таких жизней я стоил? Десять или тысячу? Проглотив ком, я отвернулся и крепко стиснул кулак. Сунул свободную руку в карман, где минуту назад вибрировал смартфон, затем разблокировал экран и вздрогнул.

«Умеренно, Алеша. В следующий раз я заберу гораздо больше жизней».

[1] По преданию, Марина Мнишек произнесла эти слова, когда узнала о казни сына Михаилом Романовым.

Ткань стекала по телу изумрудным водопадом. Тончайший шелк ласкал кожу и спускался каскадом до кончиков посеребренных туфель. Высокая талия отлично подчеркивала глубину декольте, а отсутствие рукавов — изящество плеч, которыми я гордилась. Легкость в фасоне платья создавала некий эффект игривости образа, потому я осталась довольна собственным отражением.

Не бархат, как повелел Алексей, но и не кроваво-красный атлас.

— Вы прекрасно выглядите, ваше сиятельство, — Кузьма низко поклонился, затем выпрямился, и торчащие уши дернулись.

На круглом лице домового я прочла восхищение. Пропали веснушки под тенью румянца.

Если уж маленькая нечисть рассыпалась комплиментами, то и наследник престола останется доволен. Да?

— Спасибо, Кузьма, — я кивнула, затем провела по оголенной шее. Брови сошлись к переносице.

К длинным серьгам с россыпью бриллиантов, внутри которых прятались капли изумрудов, явно не хватало ожерелья. Жаль, что дом Фаберже не доработал набор до конца. Даже широкий браслет с кольцом не придавали парюре целостности без шейного украшения.

— Совсем забыл, дырявая голова!

Послышался щелчок, крохотные пальчики сжали коробочку. Темно-синий бархат с гербом императорской семьи невольно взбудоражил кровь. Я потянулась к неожиданному подарку, но почти сразу отдернула пальцы.

Кто это прислал — я и так знала, потому отнеслась с опаской. Алексей редко дарил украшения, все чаще откупался деньгами. И уж тем более никогда не преподносил мне в качестве презента что-то из сокровищницы Романовых.

— Оно от цесаревича? — голос надломился, стал выше и громче.