Наша официантка возвращается, чтобы принять наш заказ, и еще раз кокетливо улыбается Нико, игнорируя его руку, крепко сжимающую ладонь финика.

— Личи мартини. Нет личи. И побыстрее.

Робин использует свои слабые пальцы, чтобы огрызнуться на официантку, которая болтает о сезонных блюдах.

Нико слишком занят запоминанием каждой поры на лице своей девушки, чтобы стать свидетелем невежливого поступка.

Я с трудом могу переварить грубый жест. Я смотрю на официантку с извиняющимся выражением лица, напоминая себе оставлять очень щедрые чаевые за ее хлопоты.

Когда официантка приходит в себя, ей удается разлучить Нико и Миру на время, достаточное для того, чтобы получить их заказы. Я не хочу развлекать Робин этим вечером, но смех моего брата удерживает меня. Его вечер не должен быть прерван из-за моих неудачных обстоятельств.

— Итак, Робин, чем ты занимаешься?

— У меня есть бутик подержанной одежды в Челси.

Робин улыбается. Ее внимание переключается с меня на телефон, лежащий на столе.

— Ты владелец бизнеса. Это восхитительно.

Я поднимаю тост за нее, затем подношу стакан пива к губам. Может быть, я недооценил ее. Я делаю глубокий вдох и стараюсь быть более открытым к своему парню.

— Да, мой папа купил его для меня, чтобы я могла пожертвовать одежду, которую уже носила, — объясняет она. — А вся новая одежда, которую я покупаю, — это просто списание!

Я ударяю ногой Нико по бедру под столом, как мы делали это, когда были моложе. Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал в своей жизни. Я стреляю в брата умоляющим взглядом. Мое горло откашливается в попытке добиться его признания, но он игнорирует меня, предпочитая вместо этого внимание Миры.

О нет, он не знает.

Прежде чем я успеваю ударить его снова, гнусавый визг Робин возвращает мое внимание к ней. — А ты?

— Недавно я оставил свою юридическую карьеру.

— Хм. Ее лицо морщинится от разочарования. — Почему?

— Корпоративное право больше не для меня.

— Но звучит так интересно!

Я изо всех сил пытаюсь поверить ей. — Не совсем. Мой папа предположил, что я буду хорош в корпоративном праве.

Наша официантка возвращается, ставит перед собой напиток Робин, а затем выкладывает на наш стол множество блюд. Чем быстрее мы поедим, тем быстрее я смогу выполнить свою часть сделки и выбраться отсюда.

— О, твой папа тоже юрист?

— Да, но он занимается семейным правом.

Я натянуто улыбаюсь, уже открывая больше, чем хочу. Робин — одна из первых незнакомок, которым я рассказал о своей карьере.

— В любом случае, теперь это сделано. Для меня это была отличная профессия, но все меняется.

— Это неудачно. — Робин вздыхает.

Я не согласен с ее мнением.

Я всегда был и буду адвокатом Лука Наварро. Отец думал, что я с самого начала преуспею в корпоративном праве, и я доверял его советам больше, чем своим инстинктам. Я никогда не удосужился изучить другие виды права, и после того, как я устал в Douglas & Draper, я полностью покончил с карьерой. Вот только жесткий корпоративный менталитет все еще укоренился во мне.

Некоторые вещи формируют вас, в то время как другие формируют вас. Но теперь я просто Лука, перегруженный, взволнованный и перегруженный работой.

Ладно, может быть, я не такой уж и другой.

— Ну-у-у, — тянет Робин нам с Нико, когда мы едим первые кусочки толстой лапши удон, покрытой острым бульоном. — Вы не кажетесь мне такими коренными жителями Нью-Йорка, как я. Где вы выросли?

— Мы из Калифорнии, — отвечает Нико за нас обоих. — Ты не можешь сказать это по его великолепному серферскому телу? Он хлопает меня по плечу и смеется. Я поднимаю брови.

Я ни дня в жизни не занимался серфингом.

— Я люблю Лос-Анджелес! — говорит Робин тем пронзительным воплем, от которого у меня в висках начинает болеть голова.

— В Калифорнии есть нечто большее, чем Лос-Анджелес, — говорю я ей. — Нико и я из области залива.

— Оу. Маленькое лицо Робин морщится от разочарования. Она кажется раздраженной, но намек на улыбку возвращается, когда на ее экране появляется серия уведомлений.

Звук ее входящих сообщений вызывает скованность в моем теле. Мои кулаки сжимаются от желания проверить почту на телефоне.

— Давайте пить! — Нико вмешивается, подмигивая мне.

— Ты не должен пить саке, — говорит Робин.

Я вздыхаю. — Ты ничего не добьешься, говоря ему, что не снимать. На днях он заставил меня сделать рюмку вина.

— Это была не рюмка вина, — говорит Нико. — Это был эксперимент.

— Что это был за эксперимент?

Мои брови хмурятся в замешательстве.

— Чтобы узнать, послушаешь ли ты меня.

Я усмехаюсь.

— А он? — спрашивает Мира.

— Да! Он не мог сопротивляться.