Только сейчас Комаров вспомнил о невесомости. Удивительно, как организм оградил его он неприятных эффектов в стрессовой ситуации, а сейчас, когда наступила, наконец, тишина, он почувствовал. Нет, даже не головокружение, но легкое ощущение подвешенности вниз головой. Это не создает проблем и не мешает думать и действовать, но эффект ясно ощущается. И про это Королев предупреждал, ведь в невесомости кровь всегда немного приливает к голове, но длится это ощущение у всех по-разному. У кого-то все нормализуется через несколько минут, а кому-то и пару дней придется потерпеть.

У Комарова не будет пары дней. Скорее всего, у него не будет даже получаса, поэтому космонавт решил не терять время и попытаться исполнить запланированную программу экспериментов. Ручное управление он, как бы, уже опробовал, хоть и вынужденно. Но этого мало, нужно провести эксперимент по построению штатной ориентации перед спуском, но только делать это лучше в верхней точке траектории. Сейчас Комаров смог, наконец, обратить внимание на «Взор» и немного полюбоваться Землей. Он уже пытался урывками наблюдать при выведении, разглядывал складки местности, реки, лес. И облака, всюду облака! И тени от них! Но любоваться некогда, да и до апогея, откуда, по идее, самый лучший вид, еще далеко. Нужно приступать к прочим экспериментам.

Проверив на всякий случай давление в кабине, он щелкнул замком, раскрыл гермошлем и зачем-то принюхался. Нормальный воздух, дышится легко, никаких посторонних запахов нет. Чуть помедлив, отстегнул перчатки, убедившись, что они привязаны и не уплывут. Отстегиваться от кресла ему в этом полете строго запрещено.

Теперь можно попить водички. Сделав пометку в журнале, он отметил, что карандаш очень предусмотрительно привязан к переплету веревочкой. Комаров открыл тубу и, осторожно сделав несколько глотков, поразился, насколько приятным может быть вкус простой земной воды. О том, что многие ученые мужи всерьез верили, что глотать пищу в невесомости невозможно, он в этот момент даже не вспомнил. Войдя во вкус, он открыл тубы с пюре и шоколадным соусом и, не забыв ненадолго включить кинокамеру, немного пожевал «для истории», совмещая приятное с полезным. Удивительно и непривычно завтракать на высоте сотен километров, одновременно любуясь проплывающей во «Взоре» Землей и сверяясь со временем по светящимся желтым цифрам индикатора БЦВК. Сейчас он понимает, что для будущих космонавтов, которым предстоит проводить на орбите недели и месяцы, такое времяпровождение станет совершенно привычным. Но он-то самый первый, причем даже не в орбитальном полете! И времени у него почти нет!

Корабль все дальше уходит от старта, и «Зарю-1» уже не слышно. Комаров с сожалением завинтил и убрал тубы с едой и водой, сделал пометки в журнал и все равно доложил на Землю.

– «Заря», я «Рубин», полет проходит нормально! Позавтракал, прием пищи прошел без проблем! Самочувствие отличное, настроение бодрое! Продолжаю полет по программе!

Неожиданно, пришел ответ.

«Рубин», я «Заря-2» (НИП-12 в Колпашево Томской области - прим.авт.), вас понял, все нормально! Указаний от Двадцатого (позывной Королева - прим.авт.) пока не поступало! Уточнение места посадки ждите от «Зари-3»! (НИП-6 в Елизово Камчатской области - прим.авт.)

– Вас понял, «Заря-2»!
– Комаров обрадовался, что НИПы его ведут и даже иногда слышат.
– Передайте «Заре-3», пусть вызывают сами, не ждут! Как поняли? Прием!

– «Рубин», я «Заря-2», поняли вас! Передадим!

Вот и славно. Камчатка уже даст более-менее точные данные о месте приземления, так что можно будет ввести коррекцию и со спокойной совестью включить программу посадки с номером 21. Каковая программа, понятное дело, не могла не получить у космонавтов неофициальное прозвище «очко». Что ж, не боги горшки обжигают. Но до этого ему предстоит самый важный эксперимент с ручным управлением, построение ориентации, используя тот самый «Взор». На орбитальном корабле для этих целей будет стоять комплект более совершенных приборов, но простой и надежный «Взор» почти наверняка останется, на всякий случай. Поэтому, лучше испытать его сейчас, что, собственно, и предусматривается программой полета.

Комаров снова взял в руки журнал, чтобы еще раз освежить в памяти программу испытаний «Взора», написанную с учетом возможных отказов и сложностей. Главное, что необходимо проверить, это возможность вернуться с орбиты в будущих полетах. Здесь построение ориентации, пожалуй, самая важная вещь. Первый космонавт не очень расстроился из-за того, что полет начинается с неприятных приключений. Так или иначе, но программу он выполнит.

Но первый космонавт планеты Владимир Комаров пока не знает, что приключения предстоят не только до посадки, но и после нее.

Мичман Майк Серофф вцепился в борт катера как рыба-прилипала в брюхо акулы. Ну не привык он к такой бешеной скачке по волнам! Хоть, вроде, и моряк. Но уж очень настойчиво его «попросили», сам командующий флотом адмирал Фелт не погнушался! Тут уж не до обсуждений. И если подумать, выбор правильный. Майк и так всегда идет нарасхват, когда без знания русского языка ни перехваченную передачу не прочтешь, ни грамотную дезу в эфир не передашь. Впрочем, в мирное время ложных приказов никто не отдает, но слушали и записывали все, что могли. И здесь сын эмигранта Майк, в котором от русского, нужно признать, ничего, кроме языка, не осталось, всегда незаменим.

А в районе Гуама сейчас как медом намазано. Майк не знает совершенно всего, но имеет представление о главном. Именно там заканчиваются космические трассы русских. Именно там приводняются загадочные аппараты, которые никак не удается заснять в приемлемом качестве. И именно там пасутся основные силы Тихоокеанского флота США, стараясь всеми силами проникнуть в закрытую зону, тщательно охраняемую русскими кораблями. Слишком приближаться и устраивать провокации тоже никто не хочет, русские несколько раз очень прозрачно давали понять, что готовы хоть на таран идти, но не допустить чужаков к своим секретам.