До сих пор.

Пошел он к черту. Я отошла от телефона, сжав кулаки и стиснув зубы.

Томас не заслуживал и пятидесяти центов.

Отвернувшись от телефона, я практически бегом бросилась к машине. Выехала на дорогу и проехала мимо съезда на шоссе между штатами. Подняв руку, я показала ему средний палец.

К черту шоссе. К черту помощницу. К черту мужей, которые в тридцать лет делали вазэктомию, потому что не планировали жениться пять лет спустя.

Я была исключением из тщательно спланированной жизни Томаса. Это было спонтанное решение, принятое по велению сердца.

Этот малыш появился потому, что Томас следовал за своим членом.

К черту его.

Желтые полосы посреди асфальта расплывались, когда слезы застилали мне глаза. Я надела солнцезащитные очки и сморгнула их.

Мили и мили проносились мимо, пока я ехала по тихому шоссе. Деревья, окаймлявшие дорогу, были яркими и высокими под июньским небом. Над головой летали птицы. Время от времени у дороги появлялся ручей, который целовал дорогу, прежде чем исчезнуть в пышной зелени.

Здесь было живописно, и это невозможно было не оценить.

У меня в голове возник образ Томаса и помощницы, держащих на руках младенца, завернутого в розовое.

По иронии судьбы, Томас обрюхатил не ту женщину. Он умолял меня остаться, и, если бы у нас был ребенок, я бы его не бросила. Предательство это или нет, я бы не стала забирать ребенка из жизни, в которой он или она ни в чем не нуждались бы.

Но у меня не было ребенка. У меня не было семьи и, вероятно, никогда не будет.

Слезы снова подступили к глазам, но я не позволила им пролиться.

— Хватит, — прошептала я себе. — Он больше ничего не получит.

Это путешествие дало мне цель. Мне не нужна была семья, когда я была свободна.

Крепко держась за руль одной рукой, я подняла другую в воздух. В тот момент, когда кончики моих пальцев коснулись лобового стекла, они похолодели. Солнце начало садиться, и стало прохладнее.

Около часа назад я въехала в Западную Вирджинию, и большой выцветший указатель приветствовал меня на въезде в этот штат.

Я подняла руку выше, к меркнущему небу. Затем подперла руль коленом, чтобы поднять и вторую. И вытянула их обе.

Свобода.

Я была свободна. Я была одинока. Я была потеряна.

И это было прекрасно.

Воздух струился сквозь мои пальцы. Вытянув руки выше, я наполнила легкие воздухом, вдыхая глубже, чем когда-либо за долгое-долгое время.

Я закрыла глаза, всего на мгновение, пока из-за наклона правой шины «Кадиллак» не дернулся к центральной линии.

Мои глаза распахнулись, а руки вцепились в руль.

— Черт.

Я дернула руль, чтобы вырулить на свою сторону дороги. И перестаралась. «Кадиллак», каким бы чудовищем он ни был, покачнулся и снова накренился, а шины со стороны пассажира оказались на встречной полосе.

Хлоп.

Правый передний угол машины опустился. «Кадиллак» дернуло в сторону, и у меня не хватило сил удержать руль.

Я слишком сильно нажала на тормоз. Черт возьми! Я запаниковала и потеряла контроль. Звук спущенного колеса наполнил воздух за мгновение до того, как раздался скрежет металла о металл. Ограждение оказалось достаточно любезным, чтобы не дать мне свалиться в кювет.

«Кадиллак» со скрежетом затормозил. Поднялась пыль, которую ночной ветерок развеял.

— Боже мой, — выдохнула я. Я была жива, если только мое сердце не разорвется. Мои руки, сжатые в кулаки, застыли на руле, но все остальное тело сотрясала дрожь. Я никак не могла ослабить хватку, поэтому сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и уронила голову на грудь.

Я закрыла глаза, давая адреналину улечься. Когда я перестала трястись, а голова — кружиться, я отпустила руль и на нетвердых ногах выбралась из машины.

Держась одной рукой за машину для равновесия, я обошла багажник с другой стороны.

— Черт. — «Кадиллак» был вдавлен в ограждение. Там, где я протащилась вдоль него, виднелись полосы красной краски.

Я снова поспешила обойти машину, на этот раз, чтобы осмотреть переднюю часть. Шина была спущена, а обод лежал на асфальте.

— Нет. — Я провела рукой по волосам. Должно быть, я на что-то наехала. Ночь становилась темнее с каждой секундой, и, хотя я могла поменять колесо при дневном свете, делать это ночью было не тем испытанием, которое я хотела бы пройти.