Доктор кивает. — Вы перенесли потерю крови, обезвоживание и сильную отмену подавляющих препаратов, — говорит она, слегка нахмурившись. — Вы были не в лучшей форме, когда попали сюда. Вы какое-то время были не в сознании.

— Как долго? — Спрашиваю я, мой желудок нервно переворачивается.

— Около трех дней, — говорит она. — И за это время вам сделали несколько переливаний крови.

— Три дня, — медленно повторяю я. — Так долго?

— Да. У вас много людей, которые заботятся о вас, — добавляет она, кивая в сторону стола. — Твоя комната почти никогда не пустовала. Твоя стая была здесь большую часть времени.

Стая?

— Моя что? — Бормочу я, наклоняя голову.

Доктор спохватывается. — О. Я подумала… неважно. Вам просто повезло, мисс Блум. Что к вам приходит так много людей.

Моя стая.

Думала ли она, что Винсент был частью моей стаи…

— И мы проверили весь ваш анализ крови на наличие любых заболеваний. Все результаты отрицательные.

Я морщусь и бросаю взгляд на бинты, которые покрывают внутреннюю сторону моей руки. Стыд окрашивает мое лицо, и доктор, должно быть, замечает.

— С этими иглами могло быть намного хуже, — мягко добавляет она.

Я киваю, закусывая губу.

— Мы будем наблюдать за вами еще несколько дней, и, если все окажется в порядке, я смогу отправить вас домой, — продолжает она. — Но, скорее всего, у вас будет жестокая течка. Я могу прописать вам определенные материалы для использования, или, если вы все же занимаетесь этим, убедитесь, что ваши партнеры знают, чего ожидать.

Ох.

— Что вы подразумеваете под… жестоким? — Я спрашиваю.

— Болезненное возбуждение, моменты бреда и чрезмерная сексуальность, — говорит она. — Убедитесь, что вы находитесь в безопасной обстановке, а ваши партнеры знают о том, что может произойти.

Мои глаза расширяются. — Бред? — Я повторяю.

Доктор кивает, выражение ее лица смягчается. — Я отправлю вас домой с дополнительной информацией и специальной маркой подавляющих средств. Существуют определенные чехлы для матрасов, которые также хорошо подходят для таких ситуаций, сделанные специально для чрезмерной скользкости.

— Bedlite, — бормочу я. — У меня все есть.

— Тогда с вами все будет в порядке, — добавляет она. — Кроме того, если хотите, я могу прислать нашего травматолога, чтобы он поговорил с вами. Или я могу направить вас на другое время.

Я обдумываю ее предложение. Я пока не готова ни с кем разговаривать.

Но в глубине души я знаю, что рано или поздно мне придется это сделать.

Но я не могу пойти туда. Не тогда, когда я все еще чувствую запах одеколона с фальшивыми феромонами, принадлежащего сумасшедшей Бете.

— Я приму направление, — говорю я. — Спасибо.

Она кивает. — Медсестра вернется через несколько часов, чтобы осмотреть вас, мисс Блум. После того, через что вы прошли, я бы сказал, что вы чертовски хорошо умеете выживать.

Я должна гордиться. Я пытаюсь вернуть ей легкую улыбку, но не могу.

Эти слова не находят отклика у меня.

У меня такое чувство, что я все еще заперта в той комнате, гнию на прогнившем матрасе.

15

СКАЙЛАР

Меня выписывают из больницы два дня спустя.

Большую часть времени я спала, но иногда чувствовала, как кто-то проводит рукой по моему лбу или подтягивает одеяло под подбородок.

Я не уверена, что смогу выдержать встречу с Лэндоном или Ривером после нашей ссоры.

Мне стыдно за то, как я себя вела и что я им сказалаа.

Я закатила истерику, как ребенок, и только доказала их правоту.

Что, если они чувствовали себя обязанными искать меня только потому, что это их работа?

Они могли бы использовать это время, чтобы найти Эйприл, если бы я не пропала.

Конечно, они навещали меня в больнице — но было ли это только из чувства вины?

Но тогда это также не объясняет ни слов, ни действий Винсента.

Думать об этом слишком сложно, особенно когда я едва могу бодрствовать, пока Тэмми помогает мне собирать вещи.

На столе скопилось еще больше подарков, и я улыбаюсь, беря в руки еще одно плюшевое животное. Это черный кот с белыми усами, на бирке которого написано УИЛСОН.