На его лице вспыхивает ревность.

Я знаю, почему он не прикоснулся к ней сегодня.

Мы пришли к соглашению, пока она спала, зная, что, когда она проснется, о ней, скорее всего, нужно будет позаботиться.

И он не хотел, чтобы их первые моменты физической близости были такими, когда она была в таком состоянии, отчаянно желая кончить.

Итак, я был более чем счастлив позаботиться о ней, пока он наблюдал.

— Я думаю, что она задержится ненадолго, — бормочу я, целуя ее в макушку. — Но я чувствую ее беспокойство.

— Я тоже, — ворчит он. — И я вижу это по ее лицу. Ее легко прочитать.

Я провожу пальцами по ее волосам, и она удовлетворенно вздыхает. Винсент наблюдает за этим с выражением боли на лице.

— Знаешь, ты ей нравишься, — говорю я ему, и он усмехается.

— Это из-за отмены подавляющих препаратов, — мягко говорит он. — Она даже не знает меня.

Наверное, должно было быть неловко держать Скайлар, когда она все еще сидит на моем члене, но я уже пришел к выводу раньше, чем Винсент.

Мы стая. Я, Ривер и Винсент.

Напряженные и сломанные, но, тем не менее, это стая.

— Я думаю, она знает о тебе больше, чем ты думаешь, — парирую я. — Воспользуйся презумпцией невиновности.

Но тоска и мучение все еще живут на его лице.

Раньше, до того, как он ушел из бюро, я бы указал на это. Но мы даже не друзья после того, как он решил отгородиться от всех нас.

Я не могу разобраться в чувствах Винсента к нему, и, честно говоря, это было бы слишком запутанно.

Неудивительно, что они с Ривером до сих пор не могут поладить.

Надеюсь, меня не будет рядом, когда произойдет их неизбежный взрыв.

Скайлар шевелится в моих объятиях и открывает глаза, пронзительная голубизна которых смотрит прямо мне в душу.

— Я хочу спать, — шепчет она.

Я провожу руками вверх и вниз по ее спине, и она вздрагивает.

— Я был слишком груб с ней, — бормочет Винсент, его губы вытягиваются в тонкую линию.

Я качаю головой и глажу ее по волосам. — Нет, — говорю я. — Мы бы знали.

— Я бы сказала ”нет", — бормочет она мне в грудь. — Не будь дураком, Винсент.

Его глаза слегка расширяются, и я хихикаю, прежде чем поцеловать ее в волосы. — Вот и моя девочка, — шепчу я.

Она удовлетворенно напевает.

Ее аромат изменился с густого и приторно-сладкого на тонкий и легкий. На данный момент ее внутренняя Омега насытилась.

Мы поступили правильно.

Винсент встает, чтобы уйти. — Увидимся завтра, — бормочет он, бросая последний тоскующий взгляд на Скайлар. — Убедись, что она выспалась и поела.

Он говорит это так, как будто я бы этого не сделал. Как будто он не знает глубины моих чувств и того, что все, чего я хочу — это баловать ее, как влюбленный подросток.

— Конечно, — отвечаю я, не желая с ним спорить. Видеть, как Винсент волнуется из-за чего-либо и так достаточно большое событие.

Итак, я остаюсь со Скайлар, глажу ее по щеке и шепчу нежные слова ей на ухо, когда закрывается входная дверь.

Ее дыхание выровнялось, грудь поднимается и опускается при глубоких вдохах, пока я медленно выхожу из нее. Она продолжает обвивать руками мою шею, пока я привыкаю, натягиваю боксеры и застегиваю молнию на брюках.

Я несу ее в спальню, затем осторожно кладу на кровать и готовлю ей ванну.

Кажется правильным сделать это для нее. Где-то в моей душе первобытное желание наконец удовлетворено.

Убедившись, что температура идеальная, я возвращаюсь в спальню, где она сидит и сонно улыбается мне.

— Ты не обязан всего этого делать, — бормочет она, когда я подхватываю ее на руки и несу в ванную.

— Конечно, нет, — отвечаю я, усаживая ее на край ванны. Она поднимает руки, и я помогаю снять с нее пижаму. У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю вниз на ее обнаженную фигуру, восхищаясь ее нежной кожей и спаривающейся железой, которая так и просит, чтобы к ней прикоснулись.

Моя.

— Забота о тебе делает меня счастливее, чем ты можешь себе представить, — обещаю я ей, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в шею.

Она закатывает глаза, когда на ее бледной коже появляется румянец.

Опускаясь перед ней на колени, я убираю прядь волос с ее лица. — Можно тебя вымыть? — Я спрашиваю.

Я хочу оставить ее чистой и без моих выделений, прежде чем уложу ее под одеяло. Она этого заслуживает.

Ее взгляд смягчается, а голос становится тихим. — Правда? — спрашивает она, и я вижу, как неуверенность мелькает на ее лице. — Тебе это не будет противно?