Как только он заканчивает, то приносит мне пакет со льдом и заворачивает меня в мои одеяла.

— Спасибо тебе, — шепчу я, выглядывая из-за свертка, в который он меня завернул. — За все.

Он садится на край кровати и запускает пальцы в мои волосы, отчего по коже головы пробегают мурашки. — Спасибо, что любишь меня, — просто говорит он. — Спасибо тебе за то, что ты разглядела мое дерьмо насквозь и приняла меня.

— Это было не очень сложно, — говорю я. — Тебя легко любить.

Он фыркает. — Это говорит лихорадка. — Он наклоняется и целует мои волосы. — Но все равно приятно слышать.

— Ты останешься со мной? — Спрашиваю я. — Только пока я не засну? Я просто не хочу быть одна.

— Ты не одна, детка, — обещает он мне. — Больше никогда.

Моя кожа буквально горит. Пот стекает по моему лбу, прилипая к волосам, пока я борюсь с судорогами. Но утяжеленное одеяло помогает, а Ривер держит меня за руку.

— Остальные скоро будут здесь, — говорит он.

— Они уже знают? — Осторожно спрашиваю я, пока Ривер переплетает наши пальцы.

— Да, детка. И они более чем подготовлены.

Я стону от боли, и он сжимает мою руку.

— Постарайся уснуть, Скайлар. Твое тело и разум прошли через ад. Ты заслуживаешь немного покоя.

Я думаю, все мы заслуживаем.

Я просыпаюсь от звука жужжащего вентилятора.

Я вся взмокла от пота, но озноб прекратился.

Мой жар спал, и судороги сменились постоянным трепетанием моего влагалища.

Боль превратилась в возбуждение.

Сбрасываю одеяла, прохладный воздух от вентилятора касается моего обнаженного тела, посылая по мне восхитительный холодок.

Мое сердцебиение участилось, как будто я только что выпила две чашки кофе.

Я полна маниакальной энергии.

Я нахожу пару лавандовых спортивных штанов и белый струящийся топ, сложенные на краю кровати, и быстро одеваюсь, мягкий материал царапает мои соски.

— О, — выдыхаю я.

Чувствителен каждый дюйм моего тела, от пальцев ног до самого лица.

У меня никогда не было таких заплывов.

Даже дуновение вентилятора почти слишком сильное.

Не в силах больше оставаться в своей комнате, я направляюсь по коридору, следуя за знакомыми, восхитительными ароматами мужчин, которые значат для меня больше всего.

Когда я поворачиваю за угол и вхожу в парадную часть дома, меня захлестывает чувство эйфории.

Они все здесь, и они работают вместе.

Ривер и Винсент на кухне, Ривер у разделочной доски, пока Винсент размешивает на плите что-то вкусно пахнущее.

Лэндон сидит в гостиной на диване и складывает стопку одеял, которых я никогда раньше не видела, но я сразу узнаю толстую ткань.

Одеяла для гнездования.

Все это странно по-домашнему, как будто у меня три домашних мужа, которые заботятся обо всем за меня.

Их ароматы смешиваются в совершенной гармонии, и меня охватывает чувство завершенности.

Вот как это должно быть.

Лэндон первым замечает меня.

— Привет, милая, — говорит он с понимающей улыбкой, демонстрируя ямочки на щеках.

Ривер и Винсент оба прекращают свои занятия, чтобы посмотреть на меня, единственный звук в комнате — шипение еды на плите.

Воздух сгущается от напряжения, и я понимаю, что все они ждут от меня чего-то.

Что бы ни случилось дальше, это на моих условиях.

Винсент больше не в своем костюме с конференции, а в простой черной рубашке, подчеркивающей его точеные руки, и черных спортивных штанах. Ривер одет в серую рубашку с V-образным вырезом и джинсы, а Лэндон — в свою классическую рубашку на белых пуговицах.

Моя внутренняя Омега гордится собой.

Они здесь из-за меня.

— Что все это значит? — Дрожащим голосом спрашиваю я, изо всех сил стараясь не обращать внимания на свою ноющую киску.

Мое сердце пульсирует от потребности, но я не знаю, как попросить о том, чего я хочу.

Но Ривер ухмыляется мне и скрещивает руки на груди. — Ну, видишь ли, Скайлар, обычно на кухне люди готовят еду…

— Ривер, — перебивает Лэндон, бросая на него взгляд. Но Ривер подмигивает мне и кривит губу, его игривое поддразнивание немного ослабляет беспокойство в моем животе.

— Мы хотели помочь тебе подготовиться, — подтверждает Винсент. — И обеспечить твою безопасность.

Его зрачки настолько расширены, что глаза почти черные.

Я облизываю губы, когда напряжение в комнате сгущается.