Вскоре рыжая и вернулась, с пучком орешниковых прутьев.

— Шашлык?! — радостно воскликнул Егор.

— Шашлык, — согласилась Куней.

После чего синеволосого моржонка раскулачили на мясо, порезали когтями на тонкие полоски, насадили на прутья и пошли жарить-разогревать над уже потемневшей полосой остывающей заплатки. Темно-красный камень не жёг, но добрым жаром делился.

Рыжая подвесила в воздухе мелкий огнешар. В темноте-то легко не туда шагнуть и пострадать. И всей компанией взялись за ночной дожор.

Прутики со свининой подвесили на рогатках, разогрели до шкворчания и с тем же шкворчанием умяли. Даже Сова получил пару снизок со жареной свининой и скрылся во тьме.

Как всегда, после сытного ужина, людей и нелюдей потянуло потрепаться за философию.

— А скажи, пламенная, — подольстился к наёмнице Егор. — Те змеи-то разумны?

— Наги-то? Не умнее коров, если что! — отрезала рыжая. — Ты говядину ешь?

— Иногда.

— А курятину?

— Ну да.

— Яичницу любишь…

— Так, по случаю, глазунью если, и с ветчиной.

— Вот и считай, что это говядина особого сорта. Или курятина, если по вкусу сравнивать. А то, ишь! Нашёл чем попрекать! Да если бы не змеиное мясо, ты бы пару недель провалялся и кровью харкал.

— Да я-то не попрекал! — открестился ужаснувшийся кровавой перспективе Егор и перекрестился. Давно заметил, что эти простые движения действуют на местных как минимум странно. — Но разобраться-то надо?

Зорко жарко и зорко наблюдал за их перепалкой.

Куней углядела и выставила в его сторону коготь.

— Пялишься?.. А, ладно, — признала она, — накормил. Имеешь право. Сиди уж, пялься!

Зорко истово кивнул и сидел пуще прежнего. Со смущением чуял, что образ Евины Гес Тас неожиданно поблёк. Да и то сказать, где та битва при Глазго, где та Евина? А вот рыжая наёмница — тут, два шага.

Егора же будто сам Дисп в седалище вилами колол.

Вопросы из землянина сыпались как из худого мешка.

— Что там с Путятой-то?

— Нормально, через пару дней в силу вернётся.

— Можем при Зорко обсуждать?.. — Егор мотнул головой в сторону моржонка и поиграл бровями. — Не наша тайна же.

В тусклой алой тьме выражение лица углядеть было сложно, но Куней смогла.

И ответила:

— Не переживай, никаких тайн не раскрою.

— Извини, Зорко, — повинился Егор, — но я должен был спросить.

— Ничего, — хриплым от волнения голосом ответил тот. — Понимаю.

И постарался стать незаметным, хоть и желалось совершенно иного.

— А вот скажи тогда, — получив разрешение, Егор взялся за тему, которая его серьёзно зацепила. — Вот Путята… У него же щит, и он обычно принимает на себя удары и защищает остальных. Да?

— Верно, — покивала Куней. — Если ватага в проблемы попадала, он всегда стоял впереди. И прикроет, и молотом долбануть может так, что насмерть поплохеет.

— А вот ты? Ты же очень быстра, да и бьёшь сильно. И я помню как тот здоровый таракан по тебе мазал, ты всё время ускользала. Кажется, пару раз просто исчезала.

— Вот как, — протянула рыжая, склонив голову, и внимательно рассматривая парнишку. — Не думала, что заметишь.

У Зорко отвалилась челюсть. Спохватился и рот закрыл. И молчал.

— Я так сразу-то и не понял, — смутился Егор. — Но потом много думал и воспоминания в голове крутил.

— Допустим. И что с того?

— Ну… я у себя, дома… — Егор замялся. Даже слегка пожалел, что тему затронул, но уж больно пекло в печёнках, хотелось разобраться. Потому и изобретал всякое, чтобы случайно условия регента не нарушить. — В горах, короче. В лесах. В наших хуторских урочищах развлечений мало, вот мы и игру выдумали. С соседскими пацанами да девчонками иногда кубики кидали.

— Стальные? — заинтересовалась рыжая. — В лоб, на выбивание?

— Нет, что бы! — Егора слегка передёрнуло. — Какое выбивание… карту бумажную на столе расстилали и ставили фигурки героев. И кубики кидали — кто из героев ходит, кто бьёт и как сильно.

— А… — протянула рыжая. — Нашёл чем хвалиться.

— Да не хвалюсь, просто понять хочу. Как вот вы, астральники, ватаги сбиваете…

Из темноты вышел Сова и помахал рукой моржевичу.

— Зорко, время. Сорок минут прошли.

Недовольный мелкопанк поднялся, бурча под нос неразличимое.