Поначалу Егор и красновласка страшились, но привыкли.

У Егора шевелилась на шее шесть, которой отродясь там не водилось, по рукам бегали мурашки размером со сковороду, но он, пересилив себя, подставил плечо астральному зомбаку. В другую руку седому полумертвецу вцепилась посеревшая от усталости погибель. Вот так и шли, не останавливаясь, круглые сутки.

А потом зашли в лес.

Как водится, лес был непростым. Ледяные сосны остались позади, жалящие берёзы тоже давно не встречались, глиняные дубы… впрочем, глиняных дубов пока не попадалось, это уж фантазия у Егора разыгралась. Но лес оказался странным. Только на самой опушке нашлись живые деревья с жухлыми, но ещё зелёными листьями. А чем дальше пробирались вглубь, тем чаще деревья стояли с желто-бурой листвой, или вообще без неё.

Идти было сплошное мучение, со второго шага на третий Мелвиг или натыкался на дерево или падал под ноги товарищам. Крупно дрожал и временами по-волчьи подвывал. Иногда рычал и обозначал укус, но хоть не кусал.

— Третья стадия, — сухо облизнулась Куней, глядя исключительно вперёд. — Скоро и у меня начнётся.

— У тебя же второй не было?!

— Была. Просто ты не заметил, — девица медленно повернулась к нему, оскалила острые сахарные клыки и блеснула яркими жёлтыми глазами.

Егор внутренне вздрогнул, но твёрдо произнёс:

— У тебя. Не было. Второй стадии.

— Ах так, ладно, — изрядно постаревшая и подурневшая девчонка отвернулась и добавила: — Но вот что запомни. Держи эту огненную хрень в кулаке и иди. Куда потянет, туда иди. И если попадётся на пути обрыв, бросай ты эту дрянь, а когда полыхнёт — прыгай. Запомнил?

— Запомнил. Но вы идёте со мной. Вы мне должны.

Куней, старательно отводя взгляд жёлтых глаз, захихикала.

— Должна?! Должна! Буду должна, мальчик, — ржала она в голос и волокла за собой напарника. Тот бы уже с радостью упал и околел, но не успевал. Каждую секунду его волочили, тормошили, драли об кусты, били об деревья. И хохотали, хохотали, хохотали, не позволяя утонуть в спасительном безвременье. — Должна-а-а… Ах, паршивец!

Куней ожила, расточительно сжигая последние капли сил. Прыжками неслась по лесу, полыхая огненными выбросами, срубая пламенным клинком тонкие сухие деревца, которые позади неё занимались огнём. Откуда только силы взялись? Егор с трудом бежал позади, не сильно отставая. Пожар за спиной поторапливал.

А лес-сушняк постепенно переходил в лес-уголь. Обожжённые стволы попадались всё чаще. На голых лесинах — ни одного листа, всё опало.

Вскоре мертвый сухой лес, почерневший от жара, закончился крутым обрывом. Деревья на самом краю искривились и топорщили черные угольные ветви, будто в агонии. Мелкие ветки и ломкие пепельные листья хрустели под ногами.

Команда смертников остановилась на краю провала. Мелвиг, последние дни бредущий в полузабытьи, сухо каркнул, упал и медленно скатился вниз, застряв посередине склона. Куней обречённо пискнула, присела на сухую песчаную землю и, подгребая ладонями, скользнула-ссыпалась к напарнику. Её юбка и бельё окончательно превратились в серые лохмотья.

А Егор — остановился. Десяток дней в пути дались ему легче, чем наёмникам. Да, еда давно закончилась. Воду найти удавалось редко. Но, похоже, спутники были правы — в этом мире потребности тела человека не имели большого значения.

А вот что имело…

Например — крутой обрыв. Градусов так тридцать, не меньше. Спуститься по нему задача непростая. Вон, Мелвиг упал и укатился почти к самому дымно-туманному дну. Снизу несло влажным жаром, что-то булькало и шипело, свистело, пыхало мерзким на вкус паром.

Отцепив от пояса чудом сохранившийся мачете, Егор воткнул его в землю и тоже поехал вниз, правда, не как Куней, на заднице, а тормозя ногами, вроде как лыжник по снежному склону. И вскоре выяснил: эта чертова канава-переросток заметно глубже, чем казалась сверху.

Сначала по склону шёл высохший дерн и песчаная почва, позже под ноги попадались утонувшие в песке камни, а дальше пришлось скользить и прыгать по серому щебню, который перешёл в слежавшийся вулканический пепел. Егор мотался пару лет назад на Камчатку с отцом, насмотрелся там такого. Казалось, сейчас слетит, сорвавшись, по склону вулкана, и ещё миг — швырнёт Егора в огненное озерцо или обжигающую грязь.

Но вот, затормозил.

Воняло гадостно. Куда хуже чем в Долине гейзеров.

И, главное, было неясно что делать дальше.

Мелвиг и Куней остались где-то далеко вверху. А здесь под ногами скрипел раскрошенный пепел и виднелись в тяжёлом вонючем тумане огромные тёмные тени устрашающего вида. Изломанные ноги, тяжёлые тела, воздетые руки с неведомым оружием, оскаленные пасти, застывшие в порыве плащи, вытянутые в ударе мечи и молоты, замершие в таране тяжеленные щиты, и копья, копья, копья — замороженные в момент броска или разлетающиеся обломками после удара.

И от каждой тени тянуло жаром, как от незримого костра. А иногда — даже сверкало алой искрой, подмигивало пылающим угольком из-под серого пепла.