— Душечка, лапочка моя, потерпи, мама скоро придет.

Та вначале принялась испуганно рваться к ней, но когда Лили начала ее гладить, внезапно остановилась.

— Не бойся, Душечка. Пойдем, я тебя познакомлю с нашими фамильярами. Они добрые, и ты им понравишься, — ласково заворковала Лили, и белая кошка окончательно успокоилась.

Эва нахмурилась и что-то зашептала Валери на ухо. Та хмуро кивнула.

— Матильда, иди за мной, — велела она, — Дымка, Льдинка, ко мне!

Та подчинилась, и они ушли.

— Что ты сказала Валери? — спросила Беата.

— Чтобы она запустила своих фамильяров в туалет. Если эта ведьма попытается сбежать, они ее остановят.

— Она не бросит свою кошку.

— Даже если ей будет угрожать смерть? Думаю, бросит.

— Я бы не бросила, — не согласилась Дана.

— Так то ты. А это — трусливая и мерзкая ведьма из ковена Тринадцати, — фыркнула Эва, — от них можно ожидать любой подлости.

Беата покосилась на нее, но ничего не сказала. Эва явно озлобилась, но пока что все ее действия были разумными.

— Дана, иди в гостиную и накрой на стол: мне нужны чай, печенье, бутерброды и красивые чашки на две персоны, — велела она, — Эва, беги ко мне домой и достань из шкафчика в кладовке зелье правды. Оно подписано, было где-то справа. И позови мне Пуховку.

Глаза Эвы довольно сверкнули.

— Да, наставница. Теперь она все нам расскажет.

— И для этого нам вовсе необязательно ее обижать. Будьте вежливы с Матильдой. С нее хватило унижений.

К приходу той все было уже готово: стол накрыт, Беата разливала чай, а Лили играла с Душечкой. Та доверчиво ловила бантик, привязанный к нитке, позволяла себя гладить и маленькими кусочками откусывала кошачье лакомство из рук Лили.

Матильда остолбенела.

— Душечка? Милая, ты чего?

Та мяукнула и свободно подбежала к хозяйке.

— Меня все звери любят, — объяснила Лили, — наверное, потому что и я их люблю. Они меня не боятся и не обижают.

— А, так у вас природный талант к магии земли и жизни? Должно быть, и в призыве волшебных существ хороши? — спросила Матильда.

— Конечно.

— Лили, не говори с ней, — резко потребовала Эва, — она — наш враг, и каждое твое слово обернет против тебя.

— Я же просто спросила, — пробормотала Матильда, беря на руки Душечку, — из любопытства.

— Все мои ученицы очень талантливы, каждая в своей области, — улыбнулась Беата. — Прошу, садитесь. Давайте выпьем чаю и поговорим как цивилизованные люди. Кстати, это моя Пуховка. Я призвала ее, чтобы рядом со мной всегда был белый пушистый островок спокойствия, и ни разу не пожалела об этом.

Она погладила фамильяра, устроившегося у нее на коленях. Матильда, увидев это, ожидаемо оттаяла.

— Я призывала Душечку с той же целью. Она самая ласковая кошка на свете. Но я очень удивлена. Я думала, у вас будет рыжая кошка. Хотя, это многое объясняет. Ваша Пуховка — защитный фамильяр, так? Поэтому вас и порчи не доставали, и ранить не удавалось.

— Нет, Пуховка просто мой компаньон. Защитные обереги мне делала Эва, — спокойно ответила Беата, — она в этом очень хороша.

Дана озадаченно взглянула на нее.

— Наставница, зачем вы ей это рассказываете?

— Чтобы признать заслуги Эвы. Весь наш культ пользуется плодами ее труда. И никто еще не получил порчу благодаря ей.

— Мне очень приятно, но… вы же сами говорили не выдавать лишнего, чтобы иметь преимущество над другими ведьмами, — несколько смущенно заметила Эва.

Матильда вздохнула.

— Ваша наставница говорит это, чтобы меня запугать. Если в культе Калунны даже ученица способна блокировать порчи взрослых ведьм, значит, остальные ведьмы еще сильнее. Но мне это уже известно. Не думайте, что я устраивала беспорядки в Хисшире по своей воле. Мне это приказали.

— Мавис? Или Кхира?

— Другие ведьмы.

Матильда замолчала.

Беата отпила глоток чая.

— Не волнуйтесь, я это прекрасно понимаю. Мои ученицы несколько увлеклись, но я не считаю вас врагом.

— Правда?

— Конечно. Вы — всего лишь исполнительница. Чем вы занимаетесь в ковене Тринадцати?

— Варю зелья и продаю их, — Матильда отвела взгляд и поспешно взяла чашку чая, — еще выполняю некоторые простые задания.

— Должно быть, вы хорошо справляетесь, — мягко заметила Беата, — я слышала, попасть в ковен Тринадцати очень трудно.