Эйрих готов был поставить свой лук на то, что гунны зимой будут проводить время именно так, а не как они. Они же питаются грубым хлебом, иногда пробавляются мясом дичи, практически весь сезон держась рядом с римской печью.

«А гунны сидят в теплых юртах и радостно щурятся от шкворчания жира на туше барана над очагом… – с болезненной завистью подумал Эйрих. – А может, наплевать на все и податься к гуннам?»

Но он тут же отбросил эту мысль, потому что слишком многого добился среди готов. Если все будет идти так, как идет, то ему гарантировано место вождя, когда Зевта скоропостижно скончается…

– Нам нужно безопасное место подальше от гуннов, – повторил Эйрих свои слова. – Италия достаточно далеко, а если нам дадут там свою землю…

– Вчера мы видели милость римлян, – раздраженно хмыкнул Зевта. – Им нельзя доверять. Нужно отомстить им новым набегом…

– Раз мы заговорили о набегах, – решил заострить тему Эйрих. – Выборы вождя очень скоро. Сыны Бреты сами себя не выставят, а его жены сидят тихо. Значит, понимают, что никто не вступится за любого из сыновей, если ты бросишь им вызов на поединок.

Зевта задумчиво покивал.

– Но есть другие воины, – продолжил Эйрих. – Сейчас такое время, когда вождем может стать каждый, кто способен крепко держать топор. Надо, чтобы самые сильные не смогли заявить о себе.

– О чем ты говоришь? – насторожился Зевта.

– Если кто-то из них оступится и не сможет… – начал Эйрих объяснение.

– И думать забудь, – прервал его повелительным жестом отец. – Это священное право каждого – бороться за место вождя. Ты говоришь как римлянин. Мне это не нравится, сын.

– Да, ты прав… – не стал спорить Эйрих.

– Предлагаемое тобою греховно, сын мой, – решил вступить в диспут отец Григорий. – Но и слишком ярое следование старым обрядам – это грех перед Господом Богом нашим…

Зевта, как и все дружинники, больше уважал Вотана и остальных асов, нежели Христа, но сейчас был, пожалуй, самый неудачный момент, чтобы выражать свое отношение к словам отца Григория.

– Когда закончим с выборами вождя, – решил сменить тему Эйрих, – нужно подумать об объединении остальных деревень под одной властью.

– Хочешь выбрать герцога? – уточнил Зевта. – Я столько поединков не переживу.

– Выборы герцога – это старомодный обычай, как и говорит отец Григорий, – вздохнул Эйрих. – Можешь как угодно относиться к Алариху, но что-то в его действиях есть: он уже столько зим рейкс, что уже выросли те, кто не помнит, когда он им стал. Нам нужен кто-то вроде Алариха, но для нашего племени. Ты, отец.

Зевте такой поворот, причем никак не осужденный отцом Григорием, который, получается, ничего против этого не имел, пришелся по душе. Он всего лишь хотел стать вождем, вместо покойного Бреты, а теперь Эйрих предлагает ему нечто иное, более значимое и могущественное.

– Надо убить всех, кто бросит мне вызов, – решил Зевта. – Но как склонить остальные деревни?

– Сила оружия не подойдет, – произнес Эйрих задумчиво. – Нужно действовать как лисы, подбирая свой подход к каждому вождю и старейшине.

– Если мы поторопимся с выборами, то можем успеть в соседние деревни, ведь выбран может быть каждый гот, – предложил вдруг отец Григорий. – Три-четыре деревни – это то, от чего можно отталкиваться в уговорах остальных новых вождей.

– Когда начинаем? – засобирался Зевта, встав на ноги.

30 сентября 407 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония, деревня без имени

– Кто-то еще хочет бросить вызов новому вождю? – усталым тоном спросил старейшина Торисмуд.

Зевта взмахнул топором и разбрызгал кровь с лезвия по утоптанной земле поля для поединка.

Толпа наблюдала с интересом, потому что выборы нового вождя – это то, чего не было на памяти даже старожилов. Когда старый вождь умер от гуннских стрел, Брета вышел в центр деревни, оставленной годы назад, и потребовал немедленного начала выборов вождя. Но никто не посмел бросить ему вызов, потому что все знали, что Брета – это видный мастер воинского искусства.

«И такая нелепая погибель…» – подумал Эйрих, глядя на то, как очередной претендент лежит на земле.

Черноволосый бедняга зим шестнадцати, имя которого Эйрих уже успел забыть, хоть оно и было озвучено старейшиной почти только что, пытался всунуть свои кишки обратно, но единственное, что у него получалось – выдавливать собственное дерьмо. Зевта подошел к нему и нанес милосердный удар топором в череп.

– Никто? – оглядел старейшина толпу. – Точно никто еще?

Три покойника, если считать только что убитого, отбили у присутствующих даже самое горячее желание представлять свою кандидатуру на роль вождя деревни. Даже не трупы сами по себе, а то, как легко Зевта превратил в них только что живых людей…