А мясо действительно получилось волшебным. Шашлык просто таял во рту, это не говоря уже о каких-то странноватых и необычных, но очень вкусных специях, в которых его приготовили. В общем, взрыв вкуса. Кстати. Я краем глаза заметил, как «кожаная» компания Графирова переместилась на противоположную от нас сторону. Благо столы буквально окружали бассейн.

К нам же тем временем подвалили музыканты из «Зловещих» вместе с какими-то своими друзьями и затеяли разговор из разряда «А помнишь, как на той вечеринке зажгли? Не помнишь? Да ладно… Там же…» Как выяснилось, что Мария, что Настя — правда, конечно, больше последняя, — весьма активно участвовали в столичной светской жизни до поступления в академию. Более того, у них с Иваном даже нашлись общие знакомые… Сначала слушать их разговоры было очень интересно, а потом всё это начало утомлять — о тусовках и клубах, кто, где и как нажрался или дуэль магическую устроил. Короче говоря, в очередной раз убедился, что мои новые товарищи-аристократы от простых землян ушли недалеко. Внешний лоск — и все! А копни глубже — ничего нового.

В отличие от меня, Волконские слушали все эти россказни с горящими глазами. Мол, здесь вам не провинция, а целая Москва! Правда, мне казалось, что Фонвизина слегка выпадает из разговора. Как будто амнезией страдаю тут не только я, но ещё и она. В конце концов я просто делал вид, что внимательно слушаю байки здешних музыкантов и мажоров, а сам активно изучал окружающее меня общество, но больше — плескавшихся в бассейне девушек.

— Павел, — кто-то осторожно тронул меня за плечо.

Развернувшись, я увидел господина Эйзенштейна собственной персоной. Рядом с ним стоял какой-то смутно знакомый парень. Лёгкая кожаная куртка и кожаные штаны. Все в дресс-коде сегодняшней вечеринки. Немного полноватый брюнет с короткой прической, некрасивым, но породистым лицом. Холодные голубые глаза рассматривали меня с интересом. Нет, я точно видел его в академии, но, кажется, не в нашей группе.

— Позвольте представить моего спутника, — произнес продюсер с придыханием, — князь Николай Евгеньевич Оболенский. Тоже учится на первом курсе, на факультете Боевой магии. Так ведь, князь?

— Так!

— Князь любезно почтил нас своим присутствием! — Блин, что-то много уж больно патоки в голосе уважаемого Абрама. Вспомнить бы ещё, что за Оболенский такой. — Выяснилось, что князь большой поклонник творчества «Зловещих мутантов»! И даже готов внести скромный вклад в организацию нашего ближайшего концерта.

— Ну, не такой уж и скромный, — слабо улыбнулся Оболенский. — Павел, зовите меня Николаем. И позвольте мне засвидетельствовать вам свое глубочайшее почтение. Признаюсь, эти две песни, исполненные на сегодняшнем вечере, произвели на меня сильное впечатление.

Какой-то странный у него тон. Вроде и вежливый, но холодный. Тем не менее я поблагодарил его.

— Так вот, — продолжил Эйзенштейн, — уважаемый князь готов…

— Подождите, Абрам, я сам, — повелительно остановил его Оболенский и посмотрел на меня с улыбкой: — Дело в том, Павел, что мне настолько понравилось ваше творчество, что я готов вложить приличную сумму денег в «Зловещих мутантов». Понятное дело, у отца я просить не буду, он таких вещей не понимает и, увы, не одобряет, но у меня имеются определенные накопления, которые я готов потратить на это дело. К тому же я вижу, что это может обернуться значительной прибылью. Весьма выгодное вложение денег. Но главное здесь, безусловно, музыка и стихи…

— Князь согласился вложить деньги, — добавил Эйзенштейн, воспользовавшись возникшей паузой, — только при условии, что песни будет писать именно Павел Черногряжский!

— Ясно, — хмыкнул я.

Правда, если по чесноку, то нихрена мне не ясно! Не похож этот князь на любителя музыки. Да и не нравится он мне. Улыбка и показная доброжелательность, а ещё — колючий взгляд, который словно меня сканирует, это неприятно. С другой стороны, может, я и предвзято к нему отношусь… Плюс всё это сотрудничество принесёт мне немалые деньги. Потерпеть или не стоит?

— То есть вы согласны, Павел? — прищурившись, уточнил Абрам.

— Согласен, — кивнул я в ответ, — но все нюансы лучше уточните с моим…

— Менеджером! — закончил за меня фразу продюсер. — Пойду поговорю с Марией!

Он ушел, оставив нас с Оболенским вдвоем.

— В академии мы в разных группах, так? — полуутвердительно заметил князь.

— Наверное, — пожал я плечами, — но на лекциях я вас видел.

— Какие интересные песни у вас, Павел… — Надо же. Теперь мой собеседник просто излучал доброжелательность. Даже взгляд потеплел. Хамелеон какой-то, ей богу. — Абрам говорил, что у вас есть еще…

— Есть, — кивнул я после короткого раздумья, решив, что раз князь сейчас главный спонсор, то скрывать от него смысла нет, — у меня еще пара имеется.

— Великолепно! — обрадовался тот. — И вы несомненно их нам продемонстрируете сегодня?

— Продемонстрирую, — усмехнулся я, и в следующий миг нас окружили мои спутники вместе с участниками «Зловещих». Абрам выглядел немного хмурым, а вот Мария — довольной. Девушка подмигнула мне и только сейчас заметила Оболенского. Мне показалось, или по ее лицу пробежала тень? Они знакомы. Как выяснилось, нет.

— Дамы и господа, разрешите представиться, князь Николай Оболенский. Ко мне можно обращаться запросто — Николай. Очень попрошу.

После знакомства Эйзенштейн пригласил всех нас в небольшой концертный зал. Мол, пока гости развлекаются, если уважаемый князь (то есть я) не возражает, можно послушать новые песни. «Уважаемый» князь, понятное дело, не возражал. Мы, незамеченные остальным народом, что, хорошенько поднакидавшись спиртным, уже перешел к танцам под веселую музыку, по-прежнему звучащую откуда-то из воздуха, вернулись в дом и там, пройдя какими-то хитрыми коридорами, спустились по лестнице в подвал, где оказалась вполне приличная студия с выстроившимися вдоль стен гитарами, ударной установкой, роялем и несколькими микрофонными стойками. Меня посадили на стул, дали в руки гитару и поставили микрофон. Причем сделали все настолько быстро, что я даже растерялся.