— Квиринус... мне нужно сказать тебе кое-что.

Голос его звучал глухо.

— Ты в «Котле» о многом догадался... Но остался еще один вывод. Насчет меня.

— Северус, то, что ты состоял в Пожирателях, я давно знаю, — мягко ответил тот. — Твое имя упоминалось в процессе над Каркаровым, об этом подробно писали.

— Но ты не знаешь, что это я передал пророчество Темному Лорду, я виновен в их гибели! — Он придушенно кричал, вцепившись в Квиринуса. — Понимаешь, я! Я ненавидел Джеймса Поттера и его дружков! Мне нужно, чтобы ты это знал... Знал, с кем общаешься, кого называешь... другом... Я не могу больше носить это в себе!

И вновь он ждал приговора и не опускал глаз, в которых светилось одно упрямое требование: правды!

Квиринус ответил не сразу.

— После окончания школы мне предлагали стажировку в Визенгамоте. С перспективой зачисления в судейский корпус. Но я не хочу никого судить, и особенно — тебя. И, пожалуйста, не смотри на меня так, будто я должен гордо скривить губу и удалиться чеканным шагом. Мы друзья, и твое признание этого факта не изменит.

— Спасибо... — смущенно пробормотал Снейп.

— Так, где канделябр? — заозирался Квиррелл. — По-моему, надо тебя еще раз приложить, чтобы ты встряхнулся как следует.

— Мои сегодня вечеринку собираются устроить, так что встряхнусь, — ответил повеселевший Северус.

Никогда еще ему не дышалось так легко.

Конверт из плотной, снежно-белой шелковистой бумаги с золотым тиснением по краям распространял вокруг себя запах богатой жизни и респектабельности. Невольно захотелось тщательно вымыть руки, может быть, даже послать домовика за чистыми перчатками. Северус хмыкнул и, кое-как отерев ладони о рабочий фартук, вскрыл письмо первым попавшимся скальпелем, перемазанным в ягодном соке. Здесь, в лаборатории, только один вид бумаги имел ценность — листы блокнота с записями формул. Остальное пиетета не заслуживало.

Из конверта выпал на стол тяжелый от золотой вязи белый прямоугольник. В глаза бросилось каллиграфически выведенное — «Приглашение».

Убавив огонь под котлом, Северус принялся читать остальное. «Мр. Люциус Малфой имеет честь пригласить господина декана на торжество по случаю своего Дня рождения... дата... время... портключ прилагается... — на дне конверта виднелся миниатюрный медальон на невесомой цепочке, — форма одежды парадная...»

Собственно говоря, чего-то такого следовало ожидать. Мистер Малфой не так давно обзавелся наследником, которого, без сомнения, прочат на Слизерин. А тут такой удобный случай: декан факультета — свой человек, достаточно лишь возобновить старые связи на новом уровне.

А хорошо бы заявиться в ваш роскошный Малфой-мэнор как есть — в старой рабочей рубахе с закатанными рукавами, в заляпанном фартуке, с пятнами от реагентов на руках, развалиться в кресле какого-нибудь паршивого Людовика и ухмыльнуться нахально прямо в холеную физиономию: ну, давай, изображай, как рад меня видеть и как счастлив, что безродный полукровка стал во главе многовекового оплота чистокровных... Северус аж зубами скрипнул, так заманчиво все это выглядело. Но придется-таки снимать фартук, чиститься и наряжаться: хорошие отношения с Люциусом нужны ему не меньше, чем самому папаше будущего слизеринца.

На факультете было тихо: вчера начались пасхальные каникулы. Большинство студентов разъехалось по домам, оставшиеся старшекурсники пропадали в библиотеке, готовясь к экзаменам. Самое время как следует засесть в лаборатории... так нет же, изволь тащиться в Косой переулок за «парадной формой одежды», деканской мантией тут не обойдешься. И не забыть зайти в цирюльню, дракл бы ее побрал! Хорошо хоть накануне выдали жалование.

* * *

В заведении под вывеской в виде ножниц пожилой мастер усадил Северуса в кресло, проделал все необходимые приготовительные манипуляции и надолго замер, молча глядя на отражение своего клиента в зеркале. Так надолго, что клиент всерьез начал опасаться, что сейчас последуют радикальные советы — например, остричься наголо или перекраситься в блондина. Но парикмахер всего лишь предложил подравнять концы и собрать сзади волосы в аккуратный хвост. Мол, сейчас многие так носят, вот как раз и неброская муаровая лента в тон. Не дожидаясь согласия, мастер немного пощелкал ножницами, достал из воздуха узкую легкую полоску ткани и быстро приспособил ее к получившемуся хвосту. Зеркало предъявило сплошные острые углы, которые теперь не скрадывались длинными прядями, но в целом результат показался не таким уж и отталкивающим.

Мадам Малкин не первый год стояла за прилавком своего магазина. Ни она, ни ее помощница не набросились с предложением помочь на небогато одетого молодого человека, звякнувшего колокольчиком входной двери «Мантий на все случаи жизни». Они дали ему возможность освоиться, приглядеться к выставленным образцам и лишь тогда, когда он сам вопросительно посмотрел на владелицу ателье, та ответила ему ободряюще-доброжелательным взглядом и вежливо поинтересовалась, чего желал бы уважаемый покупатель. Мантию для торжественного приема? О, вы исключительно удачно зашли, сэр! Имеется идеальный вариант — умеренно дорогой, элегантный, и как раз ваш размер. Примерочная — прямо за шторкой, будьте любезны...

Северус ожидал чего-то пышно-бархатного с драгоценностями и уже собрался с духом, чтобы сообщить об ограниченности собственных финансов, но мадам профессионально ловким жестом накинула ему на плечи нечто другое. Быстро щелкнула застежкой у него на груди, там одернула, тут расправила и повернула к зеркалу. Потом надела на его голову остроконечную шляпу — явную родственницу мантии, — и картина была завершена.

Никаких сомнений: господин. Не «эй, приятель» и даже не «послушайте, любезнейший». На такого смотрят снизу вверх, предупредительно распахивают двери, а в разговоре всегда добавляют «сэр».