— Я работаю! Уже нашёл несколько путей, просто ни один из них нам не подходит!

— И что же это за пути? Удиви меня!

Жрец пренебрежительно хмыкает.

Лирой стучит ложкой по миске, пресекая в зародыше зреющую перепалку.

— Еда приготовилась. Налетайте.

— Необычный вкус, — проглотив шматок мяса, Лотрек облизывает губы, — кем ты угощаешь нас в этот раз, кулинар?

Лирой, помогающий девочке вырезать из доставшегося ей куска хрящ, отвечает не сразу.

— Да так, нашел одну и псину с откусанной головой и лапой.

— Да? Повелителей мы… ик!.. уже ели, и, кажется, их мясо было кислее…

— Если тебе что-то кажется – это твоя проблема.

— Лукавишь, чужеземец, — вклинивается голос колдуна, — проводил множество запретных ритуалов. По-твоему, не знаю вкуса человечины?

Рука Залескара, тянувшаяся за новым куском, замирает в воздухе.

— Чего?

— Глупые у тебя шутки, жрец, — скучающе произносит паладин.

Слишком скучающе. До неправдоподобия скучающе.

Лотрек знает этот тон. Неопытные картёжники пользуются им же, когда не хотят признаваться, что проиграли всё, что у них было, и даже то, чего не было.

— Лирой… Признавайся, с кого ты срезал это мясо.

Лирой тяжело вздыхает и переводит взгляд на огонёк костра.

— С падальщика.

— И нахрена?

— Разве моя вина, что трупов съедобного зверья не осталось? Я искал. Не нашёл.

— Ну знаешь ли! Для меня это чересчур!

— Не хочешь – не ешь, — парирует Залескар, невозмутимо продолжая жевать.

— И не буду! — Лотрек вскакивает с места. — Не буду! Как будто у нас нет настоящей еды!

Он запускает пальцы в один из мешков, набитых всякой всячиной. Покопавшись, вынимает испортившийся пирог. Склизкое, бело-зелёное тесто липнет к ладоням, но наёмник настроен решительно.

— Лотрек, — начинает Лирой, — это плохая идея…

— Лучше, чем людоедство. У меня есть противоядие, если что. Да и не так уж много… ик!.. плесени тут наросло. Может, с ней даже вкуснее!

Лотрек, храбрясь, откусывает от гнили. Из его горла начинают идти противящиеся звуки, но он пересиливает себя и делает глоток. Делает, словно назло всему невыносимому подземелью и лично Лирою, тянущемуся, чтобы отобрать у него пирог.

На свою беду, он успевает протолкнуть в себя ещё несколько кусков, прежде чем тошнота берёт верх.

Лотрека рвёт на удивление долго. Особенно для человека, который ел всего раз за прошедшие сутки. Гниль вперемешку с пережёванным мясом, мутная настойка, желудочный сок – всё исторгается на землю. Житель из Карима в бессилье падает на четвереньки.

Девочка осторожно кладёт ему на плечо ладошку, хочет хоть чем-нибудь помочь.

Да чем тут поможешь?

Проходит время.

Наконец его отпускает.

Лотрек поднимает голову, часто дышит. На лице холодный пот. В опустевшем животе снова урчит. Он смотрит на уронённый в пыль плесневелый пирог. Потом на миску с ароматно пахнущей человечиной.

— Да пошли вы все… — сипло бормочет Лотрек, поднимается на ноги и торопливо уходит прочь, в темноту.

Залескар хотел бы спокойно доесть свою порцию, однако осуждающий взгляд Лироя действует ему на нервы. Чужеземец не говорит ни слова, но в голове Залескар непрерывно стучит его немой вопрос:

“И кто тянул тебя за язык?”

Правда в том, что жрец даже не думал, к чему приведут слова об истинной природе мяса. Он заметил, он озвучил наблюдение, только и всего. Но спутники наверняка сочли, что он специально: чтобы насолить разбойнику.

А Залескар слишком горделив для объяснений и оправданий. К тому же, у него уже пропал аппетит.

— Я пойду, — бросает он, вытирая губы платком, — у меня много работы.

Он лжёт. Никакой работы у него нет. Он сам не знает, куда его так быстро несут ноги. Подальше от компании, вот и всё.

По дороге жрец осознаёт, что не захватил с собой факел. Но ничего страшного. Его глазам темнота с детства привычнее света.

— Вот трагедию устроили! — шипит Залескар себе под нос.