— Посчитать? — не поняв, спросил странный путешественник.

Тонкий матерчатый мешок коснулся земли и лопнул, в разные стороны брызнули сероватые злаки риса. Человек в капюшоне упал на колени и принялся дрожащими пальцами раздвигать травинки и выбирать оттуда еле заметные зерна.

— Раз, два, три, четыре… — вырвался замогильный, мерзкий шум из уст существа, уже совсем не похожий на человеческий голос. — Будь ты… пять, шесть, семь, восемь, — продолжал незнакомец, трясущимися пальцами собирая крупинки, похожий на безумного нумизмата, пересчитывавшего редкие монеты. — Проклят! — истошно проорал он вслед удалявшейся повозке. Последнее слово далось ему невероятно сложно. — Пятнадцать, шестнадцать, — затихало вдалеке эхо надрывистого счета.

— Так он до самого рассвета не управится, — сказал Найджел и сразу прикусил язык, подумав, что шутка прозвучала не к месту.

— Тем лучше для него, — спокойно заметил мистер Барлоу, пожал плечами и понуро уставился в ночную пустоту. — В былые времена я часто посещал это селение. Здесь жили хорошие люди, добрые. Они же ни в чем не виноваты, — может быть, он хотел рассказать еще что-то о селе и его жителях, о своих давних воспоминаниях, но вместо этого просто закрыл глаза и замолчал.

Тишина, опустившаяся после этой короткой эпитафии, тянулась недолго. Из-за поворота, словно из пустоты, вынырнули две крупные тени. В туманной мгле их можно было принять за двух жнецов подземного царства, проделавших нелегкий путь из своей обители, чтобы навеки унести за собой души бедных жителей деревни.

Тени скользили в тумане, но чем ближе они приближались к повозке, тем отчетливее в них проступали черты двух всадников. Когда же, наконец, свет фонарей упал на незнакомцев, последние сомнения отступили прочь за пределы освещенного круга.

— Дурной поворот событий, старина? — ни с того, ни с сего в мыслях обратился Найджел к ямщику в надежде, что тот как-нибудь да услышит немое послание. Потом он украдкой взглянул на мистера Барлоу, и понял, что выбрал не самое подходящее время для необъяснимой зловредности. Лицо старика превратилось в одутловатое каменное изваяние, а глаза остекленели, как будто он увидел не двух всадников, а ту отвратительную полуженщину-полузмею из книги, которая превращала всех без разбора в камень. Сколько Найджел не пытался, так и не смог вспомнить ее имени.

Два воина, восседавшие на могучих скакунах, остановились рядом с повозкой.

— Судя по лицу мистера Барлоу, они вряд ли друзья. Эх, как бы не хотелось, чтобы это оказались враги! — подумал мальчик.

— Враги, — словно эхо повторил загадочный голос в его голове.

Стараясь не замечать занудного оракула, никогда не сулившего ничего хорошего, Найджел стал разглядывать всадников. От обычных солдат эти двое отличались, как нищий — от зажиточного купца. Пару раз через Астрок проходили подобные отряды, чахлые кобылы тащили уставших от службы, с унылыми глазами, людей. Те воины держали путь в горы, искали опасных бандитов. Потом в деревне поговаривали, что в стане разбойников прибыло.

Всадники, чьи взгляды теперь грозно рассматривали путников из-под забрал шлемов, никогда не гонялись за каторжниками, бандитами и прочим сбродом. Найджел не очень разбирался в лошадях, но два сытых и ухоженных скакуна выглядели очень достойно и лишь немного уступали Ромулу.

И кем же были эти благородные господа: бойцами элитной имперской гвардии, телохранителями какого-нибудь очень богатого аристократа или удачливыми наемниками? Во всей броне они больше походили на двух богов войны, объезжавших свои владения. Даже на картинках Найджел не видел, чтобы люди и кони носили столько железа. За спинами рыцарей висели щиты, а на поясах темнели ножны, скрывавшие полуторные клинки. Копья, которые так любила имперская кавалерия, Найджел так и не рассмотрел.

Особого внимания заслуживал герб, изображенный на нагруднике обоих бойцов — большой черный крест. Такой же знак был выгравирован на краге всадника, ехавшего чуть спереди и взмахом руки приказавшего остановить повозку. В следующую секунду он открыл резную решетку забрала, скрывавшую красивое и строгое лицо, но вовсе не лик бога, а обычного человека, которому было не больше тридцати. На лоб рыцаря выбилась прядь светлых волос, а серые, скорее даже серебристые, глаза выражали нечеловеческое высокомерие.

— Проезд по этой дороге запрещен императорским указом, — сухо проговорил всадник, внимательно вглядываясь в лица нарушителей границ.

— Я купец Мэтью Стивенсен, а это мой слуга Рэд. Ну-ка, кланяйся благородным мессирам, бездельник, — медленно проговорил Эрик, причмокивая после каждого слова, ткнул помощника и заставил склониться в поклоне.

Рыцарь, ведший беседу, повернулся к своему молчаливому соратнику. Тот еле заметно кивнул головой.

— Как оказались тут и почему путешествуете в ночное время? — прозвучал строгий вопрос.

— Мы заблудились, о, добрые сэры. Ни таверны, ни приюта вокруг для бедных странников! — с подобострастием парировал возница, смачно причмокнув, и тупо уставился перед собой. Найджел заметил, что из уголка губ Эрика текла слюна. Всадник выслушал невнятный ответ и заставил своего жеребца сделать несколько шагов назад.

— Видать, старик того, — сказал он напарнику и выразительно покрутил у виска. — Повозку проверить?

Второй рыцарь отрицательно покачал головой. Через закрытое забрало он еще очень долго всматривался в торговца и его помощника, будто что-то вспоминая. Обстановка накалялась, Найджел должен был отвести взгляд, но внутри него все взбудоражилось, и он прямо смотрел на воинов, пока не получил увесистый подзатыльник отмистера Стивенсена. Молчаливый всадник постучал пальцем по луке седла. Первый рыцарь опустил забрало, и оба они продолжили свое путешествие.