— И должна тебя предупредить: он посоветовал мне уйти от тебя.

— Это не его дело, черт побери.

— Разумеется, не его. Но он беспокоится. Говорит, слышал о тебе такое, что его опечалило.

— Ты говоришь загадками. Что прикажешь мне отвечать? Если бы ты хоть сообщила, в каких преступлениях меня обвиняют, я бы сумел оправдаться.

— Он не уточнял. Лишь просил меня быть осторожнее. Иногда говорит, что ты не тот, каков с виду.

— А он и с виду осел, и блеет по-ослиному. Передай ему от меня, что, если он не замолчит, мы увидимся с ним в суде, на процессе о клевете.

— Дэвид. Пожалуйста. Мы обязаны быть смелыми. Мы приложили столько усилий. И должны знать, когда пора остановиться.

Мерридиту понадобилось все его красноречие, чтобы уговорить жену поверить ему в последний раз. В Америке им будет хорошо, они наконец-то начнут новую жизнь, забудут обо всем, что было. Джонатану и Роберту необходим покой. Им столько пришлось пережить, они имеют право на внимание обоих родителей.

— Если ты полагаешь, Дэвид, что последнее время им уделяли внимание оба родителя, ты жестоко заблуждаешься.

— Пожалуйста, Лора. Последний раз.

Сегодня утром этот разговор показался ему нелепостью, точно его не было или все это происходило с кем-то другим. Быть может, Лора не упомянет об этом? Притворится, что разговора не было? Не принести ли ей чашку согревающего чая? Да, он сейчас пойдет на камбуз и отдаст распоряжение коку.

Проходя мимо открытой двери каюты Роберта, Мерридит увидел там Джонатана — и пожалел, что увидел. Джонатан притащил в каюту простыню (в желтых пятнах, точно старое подвенечное платье) и пытался накрыть ею брата.

— Что ты делаешь в каюте Бобби?

Джон застыл на месте, уставился на отца и при-стыженно покраснел. Открыл, закрыл рот. Выронил простыню.

— Ничего, — ответил он, пожевав губами.

— Что значит «ничего»? Отвечай сию минуту.

— Я всего лишь… — Он повел плечами, сунул руки в карманы коротких штанишек. — Я ничего не делал. Я…

Он потупился и виновато замолчал. Мерридит вздохнул. Нехорошо загонять мальчика в угол. Он и сам прекрасно видел, чем занят сын, зачем спрашивать? Он медленно вошел в каюту, подобрал с пола испачканную простыню.

— Эх ты, а говорил, не намочил постель. Зачем было врать? И уж тем более сваливать все на Боба.

— Я не хотел.

— Я очень разочарован, Джонатан. Я думал, мы с тобой не обманываем друг друга.

— Прости, пап. Пожалуйста, не говори никому.

Наверное, следовало бы прочесть сыну нравоучение, но у Мерридита не хватило духу. В такую рань совершенно не хочется никого воспитывать, да и хватит с мальчика нотаций.

— Беги принеси горячей воды, как хороший скаут. И мы вместе ее постираем. Идет?

Сын поднял глаза и с мучительной надеждой уставился на него.

— Ты меня не выдашь, пап? Обещаешь?

— Конечно, не выдам. — Он потрепал мальчика по щеке. — Мы. мальчишки, не ябедничаем друг на друга, как девчонки. Но впредь не ври мне, или я всем расскажу.

Мальчик обнял его за ногу и, пошатываясь, поплелся прочь из каюты. И в этот миг Мерридит заметил нечто такое, что привело его в уныние. Отпечаток грязной пятерни возле иллюминатора: ладонь небольшая, словно детская, но, может, и взрослая — как будто схватились за стену рукой в грязной перчатке.

Надо будет попросить Лору сказать об этом Мэри Дуэйн. Как бы трудно им ни приходилось, нет причин запускать каюты: нужно поддерживать чистоту.

Голод покарал Ирландию за праздность и неблагоразумие, но он же подарил ей процветание и прогресс.

Энтони Троллоп. «Северная Америка»

Тринадцатый день, или середина путешествия; в этот день капитан записывает кое-какие любопытные суеверия, столь характерные для моряков, и приходит на помощь ирландкам

20 ноября 1847 года, суббота

Осталось плыть тринадцать дней

Долгота: 36°49.11’W. Шир.: 51°01.37’N. Настоящее поясное время по Гринвичу: 11.59 пополудни. Судовое время: 09.32 пополудни. Напр. и скор, ветра: N.N.W, 342°, 5 узлов. Море: неспокойное. Курс: S.S.W. 201°. Наблюдения и осадки: очень густой туман. Видимость всего 400 ярдов. Скорость сократилась до двух узлов.

Прошлой ночью собрали тела девяти наших братьев и сестер и ныне утром предали морю. Кармоди, Когген, Дезмонд (двое), Долан, Марнихан, О’Брайен, Рурк и Уилихан.