Она была единственной дочерью промышленника из Сассекса, дом ее отца находился неподалеку от побережья. Отец владел фабриками по производству керамической и фаянсовой посуды. Лора была тремя годами моложе Дэвида Мерридита, но уже дважды была помолвлена: первый ее жених был лейтенант кавалерии, второй — коммерсант, знакомый отца. Кавалерист скончался от чахотки, вторая помолвка расстроилась по воле Лоры. Она не жалеет.

Когда охота закончилась и гости утомленно разъехались, чтобы подготовиться к следующей утомительной охоте, виконт Карна остался в Пауэрскорте. Впоследствии ему казалось, что эти дни, это счастливое время, сменившееся не таким счастливым, защищал невидимый панцирь. А если прогнать из памяти Мэри Дуэйн (он уже к этому привык), то это была самая счастливая пора его жизни.

Мерридит и Лора Маркхэм отправились с Уингфилдами в Дублин, посещали спектакли, концерты, побывали на бал-маскараде у герцога Ленстер-ского. Пьяненький старый герцог, полюбовавшись их вальсом, подошел и поздравил их с прекрасным событием. «Я и не знал, Мерридит, что у вас такая чудесная невеста. Если бы знал, беспременно сам посватался бы к ней. Она как чистокровная лошадка среди пони».

Старик обдал их парами джина и дурным запахом изо рта, ушел прочь, а они засмеялись его словам. Но после этого танцевали уже с новым чувством. Точно герцог нашел название совершавшемуся между ними. И они признали это благодаря разрешенной танцем близости.

Мерридит сопровождал ее в итальянский цирк, по утрам катался с нею верхом в Феникс-парке. Под несущиеся из зоосада крики просыпающихся обезьян они наблюдали за сменой караула. К концу проведенных вместе двух недель Лора и Дэвид были почти неразлучны. Когда она уезжала в Сассекс, он поехал с нею в Кингстаун — проводить на паром. Падал снег. Вдоль причала тянулась очередь эмигрантов. Возле сходен Дэвид попытался поцеловать Лору, она молча отстранилась, но взгляд ее вселил в него надежду. Он вновь потянулся к ней, но она вновь отстранилась. Да, у нее действительно есть к нему чувства, тихо призналась Лора, но она считает несправедливым обманывать другую девушку.

Перед Мерридитом стоит выбор, и Лора его не ревнует, ни о чем его не просит и не настаивает ни на чем. Истинные его чувства известны ему одному. Он должен поступить так, как считает правильным, и только. На кону счастье нескольких людей. Причинить боль той, кому обещался — серьезное решение, его нельзя принимать легкомысленно. Он должен обдумать все спокойно и основательно, сказала она. Какое бы решение он ни принял, оно подразумевает отказ. Какое бы решение он ни принял, она поймет его и будет с нежностью вспоминать о нем. Но, если ему угодно и впредь с ней общаться, он должен первым снестись с нею. И только после того, как разорвет помолвку с Эмилией Блейк.

Возвращаясь в Голуэй в почтовой карете, Мерридит уже знал, что сделает. В сдержанности Лоры чувствовалось благородство, лишь распалившее его чувство к ней: она держалась с достоинством, которого, пожалуй, не хватало ему самому. Ведь он обручен, и при этом без зазрения совести объяснялся в любви другой. И пошел бы дальше, если бы это было возможно. Осмыслить это непросто, что бы оно ни значило, но если он не сделает этого, вечно будет жалеть.

В сгущавшихся сумерках карета переехала через Шаннон. После снегопада река вышла из берегов, фермеры в мокрых дождевиках раскладывали мешки с песком. Вскоре пейзаж изменился, роскошные заливные луга сменились каменными стенами и кустарниками Голуэя. В стылом воздухе запахло морем и торфяным дымом. Мерридит никогда не забудет, с каким страхом увидал вдали огни Кингскорт-Мэнор.

Отец сидел за столом в библиотеке, разглядывал в лупу желтое яйцо размером с кулак и делал пометки в гроссбухе с кожаным переплетом. Мерридит не видел отца всего три недели, но тот словно постарел на несколько лет. Недавно он перенес второй удар: теперь он почти ослеп, у него тряслись руки. На листе промокательной бумаги ядовитым пауком растопырилась черная кожаная перчатка, которую лорд Мерридит обычно носил на правой руке.

Дэвид постучал. Отец, не поднимая глаз, пробормотал:

— Войдите.

Мерридит робко шагнул за порог, но дальше идти не решился.

— Я хотел бы с вами поговорить, сэр.

— Я в добром здравии, Дэвид. Спасибо, что спросил.

— Простите, сэр. Разумеется, мне следовало спросить.

Отец угрюмо кивнул, но глаза на сына так и не поднял.

— И о чем ты хочешь со мной поговорить? Уж не о том ли, что превратил мой дом в постоялый двор, куда наезжаешь отдохнуть между светскими увеселениями?

— Нет, сэр, не об этом. Прошу прощения за длительное отсутствие, сэр.

— Что ж. Тогда в чем дело? О чем ты хочешь поговорить?

— О моих отношениях с мисс Блейк, сэр.

— И что же?

— Я… Кажется, я… — Собравшись с духом, он проговорил: — Я привязался к другой особе, сэр.

Граф невозмутимо достал из ящика маленькую кисточку и неверной рукой принялся очищать яйцо от пыли.

— Что ж, — негромко, точно разговаривая сам с собой, произнес он наконец, — привязался, так отвяжись, да побыстрее. Ты понял меня? — Он поднял яйцо, оглядел его в бледно-золотистом свете камина, обвел пальцем вокруг него, точно ждал, что из яйца вылупится птенец. — Если мне не изменяет память, — шепотом продолжал лорд Кингскорт, — былые твои «привязанности» нельзя назвать разумными. Их тоже пришлось развязать.