Груз: 5000 фунтов ртути для горнодобывающей компании «Алабама». Королевская почта (сорок мешков). Сандерлендский уголь для топлива (партия скверного качества, грязная, со шлаком). Багаж пассажиров Запас матросской одежды. Один рояль для Джона Дж. Астора, эскв., в Нью-Йорке.

Провизия: достаточный запас питьевой воды, эля, бренди, кларета, рома, свинины, кур, баранины, галет, консервированного молока и т. п. Также овсяные хлопья, перловая крупа, черная патока, картофель, соленая и вяленая говядина, свинина, бекон, окорока, соленая телятина, маринованная дичь, кофе, чаи, сидр, специи, перец, имбирь, мука, яйца, добрый портвейн и портер, квашеная капуста, лущеный горох на суп и, наконец, уксус, масло сливочное и консервированная сельдь. Скот и птица (в клетках) для забоя на судне: свиньи, куры, бараны, гуси.

Один из пассажиров, некто Мидоуз, посажен под замок за пьянство и драки. (Человек он отпетый: за ним требуется надзор.) Одного из пассажиров с подозрением на сыпной тиф изолировали в трюме для наблюдения.

Следует упомянуть, что сегодня умерли трое трюмных пассажиров, причиной смерти каждого послужили недуги и слабость вследствие продолжительного голода. Маргарет Фаррелл, пятидесяти двух лет от роду, замужняя женщина из Ратфилейна, Эннискорти, графство Уэксфорд; Джозеф Инглиш, семнадцати лет (говорят, был подмастерьем колесного мастера), без определенного места жительства, родился в окрестностях Кутхилла, графство Каван; и Джеймс Майкл Нолан из Скибберина, графство Корк, одного месяца и двух дней от роду (незаконнорожденное дитя).

Их бренные останки преданы морю. Да смилуется Господь Всемогущий над их душами, «ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» [11] .

У нас тридцать семь человек экипажа. 402 и 1/2 пассажиров третьего класса (детей обычно считают за половину взрослого пассажира) и пятнадцать в первом классе или отдельных каютах. Последние: граф Дэвид Мерридит из Кингскорта с супругою графиней, их дети и служанка-ирландка. М-р Г. Г. Диксон из газеты «Нью-Йорк трибьюн», известный корреспондент, литератор. Хирург Уильям Манган, доктор медицины, из дублинского анатомического театра на Питер-стрит, в сопровождении вдовой сестры, миссис Деррингтон; его императорское высочество владетельный махараджа Ранджитсин-джи, князь индийский; преподобный Генри Дидс, доктор богословия, священник методистской церкви из Лайм-Риджис, Англия (переведен в высший класс); и многие другие.

В плавании нас достигли печальные вести о крушении «Эксмута» у берегов Ливерпуля 4 числа прошедшего месяца, при чем погибли 239 1/2 эмигрантов, находившихся на борту, и все члены экипажа, кроме троих. Да смилуется Господь Всемогущий над их душами и да пошлет Он больший покой нашему путешествию — или хотя бы воззрит на него с благожелательным равнодушием.

…те кто дома бохвалитса когда приежают сюды [в Америку] удивляютса что просто людинов увожают как их самих [но] тута негоже хвалитса я де дома вон каков был да вон чем володел [ибо] чужаку что-бы заслужить увожение надобно вести себя примерно а не языком трепать… здешний народец [из Ирландии] и заговорить со мной [здесь] незахочет встретивши на пути [но] тут я рассмеюся им в лицо…

Письмо Патрика Данни, ирландского эмигранта, жителя Филадельфии

Второй вечер пути, в который читатель знакомится с одним важным пассажиром

12°49’W; 51*11’N

8.15. пополудни

Достопочтенный Томас Дэвид Нельсон Мерридит, лорд Кингскорт, виконт Раундстоун, девятый граф Кашела, Килкеррина и Карны, вошел в обеденный зал под звон разбившегося стекла.

Корабль неожиданно качнуло, негр-стюард споткнулся возле дверей, и уставленный высокими бокалами с шампанским серебряный поднос полетел на пол. Какой-то насмешник медленно зааплодировал упавшему. Из глубины обеденного зала послышалось пьяное восклицание: «Ура! Браво! Ай молодец!» Ему вторил голос: «Впору дороже брать за билеты!»

Поднявшись на колени, стюард собирал осколки. По его тонкому левому запястью струилась кровь, пятная манжету парчовой форменной куртки. Торопясь унести хрустальные осколки, он распорол большой палец от основания до кончика.

— Вы поранились, — сказал лорд Кингскорт. — Возьмите. — Он протянул стюарду чистый льняной платок. Негр испуганно поднял на него глаза. Пошевелил губами, но не вымолвил ни слова. Подскочивший к нему старший стюард рявкнул на подчиненного на непонятном лорду Мерридиту языке. Может быть, немецком? Или португальском? Старший стюард шипел и ругался, брызжа слюной, негр ежился на ковре, точно побитый ребенок, униформа его была в крови и шампанском — нелепая пародия на белоснежную куртку старшего.

— Дэвид! — позвала Мерридита жена. Он обернулся к ней. Она привстала с банкетки за капитанским столом и оживленно поманила мужа ножом для хлеба, карикатурно насупив брови и поджав губы от нетерпения. Окружающие ее хохотали как сумасшедшие — все, кроме махараджи, не смеявшегося никогда. Мерридит повернулся к стюарду: разъяренный начальник гнал его прочь из салона, по-прежнему рявкая что-то на гортанном своем языке, провинившийся же прижимал к груди руку, точно раненую птицу.

Лорд Кингскорт чувствовал нёбом соленую горечь. Голова болела, глаза застилала пелена. Вот уже несколько недель он страдал от неизвестной мочевой инфекции, и после того как он в Кингстауне взошел на судно, состояние его существенно ухудшилось. Сегодня утром ему было больно мочиться: он даже вскрикнул от нестерпимой рези. Он жалел, что перед отъездом не побывал у врача. Теперь ничего не поделаешь: придется ждать до Нью-Йорка. Не доверяться же этому пьяному идиоту Мангану. Быть может, ждать еще месяц. Надеяться и молиться.