Ролдэн в этот момент прекрасен. Его глаза затуманены, а четко очерченные губы сжаты в полоску. Черные блестящие волосы падают вперед, как грива элитного жеребца.

Боль внутри меня почти стихает. И он снова начинает двигаться. Его каждое движение настолько осторожное, что я думаю, что у моей сказки все же будет счастливый конец.

Я довольно выдыхаю и расслабляюсь, отдаваясь в его руки. И в этот момент по моему телу пробегает сладкая дрожь, и Ролдэн следом коротко выдыхает, заполняя меня изнутри.

Я ожидаю, что он обнимет меня после всего и успокоит, но он только поднимается, быстро надевает брюки и командует:

— Вставай с кровати!

Я в растерянности пытаюсь, запахнуть на себе разорванную ночнушку. Вставать очень неудобно, потому что куски материала, так и норовят разойтись и показать то мою грудь, то живот. Я смущаюсь, замечая, что несколько капель крови попали и на ночнушку.

— Быстрее, — злится Ролдэн, видя, что я никак не могу справится с разорванным материалом.

Не выдержав, просто грубо хватает меня за плечо и ставит на ноги. Я невольно взмахиваю руками и выпускаю остатки своей ночной рубашки из ладошек.

И вот я снова оказываюсь почти обнаженная перед ним. И теперь его оценивающий похотливый липкий взгляд неприятно скользит по мне, словно я для него лишь кусок мяса.

Я быстро хватаюсь за рваные края и стараюсь свести их вместе.

У меня сильная слабость и немного кружится голова, мне очень хочется прилечь, но я стараюсь стоять прямо. Так должно быть или со мной что-то не в порядке? Жаль, что в этом доме никто не ответит мне на эти вопросы. В замке у меня нет близкого человека, с кем я могла бы поделиться своими переживаниями.

Ролдэн резко распахивает мой шкаф так, что дверка глухо стукается об стену. Вешалки одна за другой сдвигаются в сторону его рукой, пока он быстро осматривает и перебирает одежду.

— Надевай это, — в меня летит черная ночная рубашка. — Ты больше не невинна!

Я пытаюсь поймать её, но у меня всего две руки, и они обе заняты, так что ночнушка падает на пол у моих ног. Ролдэн неприязненно смотрит на меня. Но я уже даже не оправдываюсь. Не вижу смысла.

Я смотрю на уродливую ночную рубашку, которая кучей лежит на полу, и всё что я понимаю: в ней я буду выглядеть как старуха.

Он быстрым шагом идет к двери, распахивает её настежь и громко командует, так что слышно на весь коридор:

— Заберите простынь и отнесите моей матери!

Никто не откликается.

— Сдохли вы там все что ли?! — злится он. Ему явно хочется побыстрее избавиться от этой повинности.

Тут же довольно пухлая девушка-служанка в белом чепчике, мешковатой кофте из грубой ткани и длинной серой клетчатой юбке с виноватым видом вбегает в комнату. Она держит на сгибе руки новую простынь. На меня она даже не смотрит, а вот Ролдэн без рубашки удостаивается её быстрого взгляда.

Он замечает её интерес, самодовольно улыбается и скользит взглядом по её большой груди, которую не скрывает даже бесформенная широкая кофта.

А потом делает шаг к ней. Он что же решил заняться "этим" со служанкой прямо у меня на глазах?!

Но, к счастью, Ролдэн только игриво от души хлопает её по пышной попе.

Служанка кокетливо стреляет глазками в сторону моего мужа. Она даже не краснеет от такого наглого жеста со стороны хозяина замка.

Да и то, что я это всё вижу, похоже никого здесь не волнует.

Девушка ловко перестилает кровать и забирает ту простынь на которой теперь кровью написано, что Истинная Дракона была невинной.

Я устало сажусь на край кровати: раздавленная и потерянная. Я еще пытаюсь удерживать рваные края ночнушки. Разорванная ночная рубашка на мне похожа на мою разорванную в клочья жизнь. Теперь мне ясно, что всё будет идти дальше так же, как и началось, а остальное лишь мои глупые мечты.

Ролдэн не намерен оставаться со мной в комнате ни секунды. Он резко поднимает с пола свою рубашку, но на этот раз надевает её и застегивает на все пуговицы, словно хочет отгородиться от меня.

— Завтра с утра прием. Надеюсь, ты помнишь, — холодно напоминает он мне.

— Может ты… — начинаю я говорить голосом.

Я сама не знаю, чего хочу от него. Внутри только пустота и глухое отчаянье. Я не знаю, что мне дальше со всем этим делать. Но он понимает это по своему.

— Что? — он резко разворачивается, перебивая, и не понимающе смотрит на меня, будто я сказала какую-то глупость. Потом до него доходит, и он уничтожает все те крохи нежности, которые минуты назад были между нами.