Тут Цинь Бао положила свою ладонь на плечо Цунь Гуана и промолвила:

– Когда сам князь на обед приглашает, не стоит шум поднимать. О чём твоё беспокойство?

– Устал я с дороги, – ответил Цунь Гуан. И тут же поправился: – Ноги затекли.

– У князя Бао Чжу самый лучший ножной лекарь, – сказал повар. – Ноги часто у князя болят.

Причиной тому были долгие часы, который ленивый Бао Чжу проводил за трапезой не вставая. Но в присутствии стражников повар не стал об этом говорить.

Цунь Гуан промолчал, не зная, что ещё придумать. И вспомнил мысль, что крутилась в голове чуть ранее. «Никто меня в таком облике не узнает», такая была это мысль. Тогда он прибавил ещё одну, что пришла откуда-то из глубин его сердца: «Однажды провёл ты уже князя, неужто и второй раз не проведёшь».

– Ну ладно! – сказал он и помахал Дзаэмону рукой.

Но монах сидел на пристани, погрузившись в медитацию, и на Цунь Гуана внимания не обратил.

Цинь Бао подошла к Дзаэмону и поведала ему о своих планах, а потом вернулась к повару и сказал так:

– Раз всё теперь решено, уважаемый, проводи нас в замок.

Повар пошёл вперёд, указывая дорогу. За ним последовали Цинь Бао, Цунь Гуан и Чжу Люцзы, мысли которого занимал только один вопрос: «Какими блюдами нас в замке будут потчевать?» А лисёнок по имени Дзин смотрел им вслед, спрятавшись в аккуратно свёрнутом канате, что лежал на дне одной из лодок.

В замке гостей встретили как полагается. Без особой спешки – к недовольству Чжу Люцзы – их препроводили в умывальню, где приготовлены были вёдра с прозрачной колодезной водой. Смыв дорожную пыль и оставив под присмотром слуг боевую палицу с посохом, путники прошли в обеденную залу.

На мягких подушках там восседали князь Бао Чжу и принц Даньян Арра-ё, увидеть которого Цунь Гуан совсем не ожидал.

Гостей пригласили к столу, где уже стояли всяческие кушанья. Были тут и жаренные в кляре судаки, которых приметливый повар захватил с рынка, и маринованные в кисло-сладком соусе жаренные целиком каплуны, и салат, среди листьев которого прятались крошечные осьминоги, и даже составленное из восемнадцати частей блюдо, каковое в разных провинциях называли по-разному. В Сурине блюдо носило имя «Князь Бао Чжу перепрыгивает море».

Чжу Люцзы хотел уже наброситься на еду, но всё же нашёл в себе достаточно хороших манер, чтобы поприветствовать князя:

– Чистого неба тебе, уважаемый Бао Чжу! – сказал он.

– Благодарю тебя, – ответил ему князь. – Как вас называть, почтенные гости?

Чжу Люцзы поморщился, но решил, что слава его настолько велика, что люди, даже не зная его имени, слыхали о присущих странствующему воину качествах. «Как иначе князь бы меня пригласил!» – порешил он и представился:

– Меня звать Ван Чжу Люцзы.

Принц Даньян при этих словах рассмеялся:

– Вижу-вижу, почему тебя так прозвали! Слово «чжу» ведь значит «свинья»!

Тут и воин Чжу Люцзы, и князь Бао Чжу повернулись к принцу так, будто возжелали его смерти. Князь первым совладал со своим гневом. Он посмотрел на Чжу Люцзы, глаза которого уже покраснели от ярости, и решил выставить себя благородным хозяином. Способствовала этому и красота Цинь Бао, что пленила князя белизной кожи и зелёными глазами.

Охваченный великодушными чувствами, князь произнёс, стараясь избегать острых слов:

– Не стоит ссориться, уважаемый Ван Люцзы. Принц вовсе не хотел вас обидеть. Верно я говорю, принц Даньян?

Даньян и сам сообразил, что почти ухватил акулу за хвост, и поспешно согласился:

– Совершенно так! Прости меня, уважаемый Ван Люцзы.

– Что-то горло у меня пересохло, – сказал тогда Люцзы.

Так он хотел намекнуть собравшимся, что пора наконец переходить к обеду. Князь Бао Чжу намёк понял и промолвил:

– В знак примирения следует выпить за ваше здоровье. И без промедления. Эй, слуга!

Подоспевший служка тотчас же наполнил бокалы самым лучшим столовым вином и поднёс каждому из княжьих гостей, потом принцу Даньяну, а затем и самому князю.

– За ваше здоровье, уважаемый Ван Люцзы! – произнёс Бао Чжу, поднимая бокал.

– Ваше здоровье, почтенный Бао Чжу! – ответствовал Люцзы.

Наступила заминка, поскольку ни Цунь Гуан, ни Цинь Бао ещё не были представлены князю. Тогда Цинь Бао молча подняла бокал и взглянула на князя так, что сердце у того затрепетало. Поражённый, князь промолвил такие слова: