Итак, странствующий монах-комусо разделался с огромным бесом-оборотнем, нападавшим на деревню вот уже вторую ночь. Наутро монах отправился дальше своим путём, который, к вящей радости уже знакомого нам круйтепского купца, вёл в Сурин. Купец тотчас скомандовал и своему обозу выдвигаться в путь таким образом, чтобы оставшиеся до Сурина дни от бродячего монаха не отставать.

Выехав за пределы деревни, охранники прошлись вдоль обоза и не досчитались двух путников: на постоялом дворе остался толстый колдун в заляпанном халате, а с ним и бродячий прорицатель.

«Проспали, наверное!» – решил главный охранник. Сам он всю ночь спал так крепко, что о схватке с оборотнем узнал только утром от своих товарищей. «Не возвращаться же за этими двумя, – рассудил он. – Пока будем их дожидаться, монах далеко вперёд уйдёт. А ну как там ещё оборотни на дороге?» И охранник решил обоз не задерживать, а колдуна и прорицателя оставить в руках судьбы.

К слову сказать, ни Такуан, ни Брикабрей вовсе и не собирались продолжать путь с обозом. У каждого из них были на то важные причины, о которых они сообщили друг другу минувшей ночью.

Звёзды повелели Такуану сворачивать в сторону Мандалая без промедления. Так он сказал Брикабрею, когда обнаружил того за колодцем. Колдун прятался там от монаха-комусо, который – по мнению колдуна – полагал, что убитый им волк-оборотень был заодно с этим низеньким толстоватым колдуном. Хоть брошенная Брикабреевым колдовством молния по монаху и не попала, вышло всё так, как если бы в него колдун и метил. Во всяком случае, так считал сам Брикабрей.

Поэтому-то, стоило монаху вплотную заняться оборотнем, Брикабрей со всей скоростью, которую смог развить на четвереньках, убрался с мельничного двора и притаился за колодцем. Он закрыл глаза и принялся творить молитвы: «О, Тёмный Владыка! Пошли монаху другие заботы, чтобы он обо мне позабыл, чтобы имени моего не знал даже!»

С перепугу Брикабрей даже позабыл, что с монахом он раньше знаком не был и монах знать колдуна по имени никак не мог. Поэтому, когда он услышал своё имя, сердце у него сжалось в комочек и провалилось прямо в пятки.

– Бри-Кабрика-Брей! – услышал он прямо над своим ухом.

– Пощади меня, почтенный монах! – взмолился Брикабрей.

– Никак убоялся ты монаха? – ответил на это Такуан, стоявший рядом.

Брикабрей понял, что опасность миновала, и с шумом выдохнул, разминая жирной ладонью бешено стучащее сердце.

– Он, – сказал колдун, – он с одного маха оборотня убил! И меня хотел убить! И тебя, уважаемый, убьёт. Стоит ему понять, что ты не прорицатель, а из Донной Страны посланник! Никак нам нельзя с монахом встречаться больше!

– Идём в Мандалай! – сказал Такуан голосом прорицателя. – Так требуют звёзды.

Он помолчал и добавил:

– Тёмный Владыка там приготовил тебе следующее испытание. Здесь ты хорошо справился, не убоялся с оборотнем лицом к лицу встать.

Колдун засиял от гордости.

– Я этого оборотня своим волшебством на землю бросил. И к воротам приложил! – показал Брикабрей толстым пальцем на створку ворот, в которой была хорошая промятина. – А потом заявился монах-комусо и всё испортил. Я и без него справился бы! Вот негодный комусо! Сейчас я ему всё выскажу!

Колдун уже и позабыл, как только что трясся от ужаса об одной мысли о встрече с комусо. Он вскочил на ноги, готовый бежать на постоялый двор.

Такуан представил себе, сколь быстро при встрече с монахом напускная храбрость пересохнет у Брикабрея на лице, и улыбнулся.

А колдун схватил Такуана за рукав:

– Пойдём со мной!

Надобно сказать, что Такуан обнаружил трусливого колдуна за колодцем вовсе не потому, что искал, где тот спрятался. Стоило Такуану увидеть монаха-комусо с двумя волками, как он тут же его узнал. Это был тот самый монах, что возвращался в ставший Такуану родным горный монастырь тем самым днём, когда Такуан из него сбежал, переодевшись в белую робу камунуси. Но об этом Такуан ничего колдуну не сказал. Вместо этого он повторил:

– Нет на разговоры времени! Ты не слышал, что ли, почтенный? Звёзды нас в Мандалае ждут!

И Брикабрей с Такуаном проскользнули обратно в свои комнаты, миновав собравшуюся в обеденной зале толпу. Они собрали свои нехитрые пожитки и, не дожидаясь рассвета, вышли на дорогу, которая вела в Мандалай.

Путники прошагали без остановки всю ночь, а затем и следующий день. К вечеру Такуан с Брикабреем расположились на ночлег. Лисёнок Дзин, всю дорогу сидевший у Такуана за пазухой, выскочил и шмыгнул в кусты.