— Мы понимаем, продолжайте.

— Да. К успеху это не привело, она продолжала постоянно отбивать все мои атаки, — тут она прервалась, — представляете? Она способна не только восстанавливать защиту раз за разом в таком состоянии, но и пусть незначительно, модернизировать её, приспосабливаясь к моим методам. Может быть, и мне стоит подтянуть гендзюцу? — сама себе пробормотала она.

— А разве вы ей уступаете? Ведь Яманака всегда были неплохи в гендзюцу.

— Хокагэ-сама, в гендзюцу много кто неплох, но мало мастеров. Испытав на себе силу её разума, скажу вам так. Встреть я её, раненую и уставшую, но способную применять дзюцу — уступила бы дорогу.

— Я понял вас. Она очень сильна. Там, у себя в голове. Но вы что-то говорили про способы обходить защиту. Неужели тут они не работают?

— Работают. Но поймите. Её барьеры воли нестандартны. Обычно шиноби создаёт себе привязку к простым и дорогим ему вещам. Деревня, клан, семья, любимая девушка. И это помогает ему в борьбе. Зная об этом, все перечисленные ранее привязки можно легко обесценить.

В воздухе повис вопрос, и Хинако поспешила раскрыть свою мысль:

— Всё достаточно просто. Там, — пальцы куноичи сплели неопределённый жест, — идёт борьба понятий и образов. Допрашиваемый держится за образ нежно любящей девушки, что ждёт его с миссии. Я показываю ему её же, смеющуюся в объятиях его лучшего друга. Он представляет себе, как его клан гордится им, принёсшим себя в жертву ради его благополучия. А я демонстрирую ему заброшенную могилу на старом кладбище, тропинка к которой давно заросла.

— И что? Подготовленный и тренированный шиноби просто так в это поверит. От скепсиса в голосе хокагэ могло свернуться молоко.

— Не нужно веры. Достаточно сомнения. Допустив один раз такую мысль, он сам создаёт бреши в своей защите, позволяя менталисту проникнуть глубже. Но с Хоконой-сан такое не пройдёт.

— Признаться, я начинаю уставать от того, что с ней не проходит.

Вырвавшийся у Хирузена вздох свидетельствовал о его раздражении.

— Я имею ввиду, что у неё нестандартные привязки. И пока я не узнаю какие, прогресса не будет. Но надолго это не затянется. Я выясню, что это и пойму, как она мыслит и где её уязвимые места. Тогда мои усилия будут гораздо более адресными, и итог будет предрешён. Кстати, она тратила много сил, максимально маскируя все свои действия, создавая обманки и миражи, чтобы подобного не произошло как можно дольше.

— Когда?

— Может, ещё неделю, — подумав, пожала она плечами, — за две так точно. Теперь, когда она едва жива, рубежи обороны будут падать один за другим.

— Это слишком долго, — хлопнул ладонью по столу Хирузен. — Так. Хорошо, Хинако-сан. Вы можете идти.

— Если позволите, хокагэ-сама…

Успевшие отвернуться, Данзо с Хирузеном синхронно посмотрели на не спешившую уходить женщину.

— Слушаю, — кивнул Сарутоби.

— Вы должны знать, что так описанное произойдёт только в том случае, если она передумает себя убивать, — и, видя удивление на лицах, пояснила, — Хокона-сан сознаёт, что её силы на исходе. Сегодня ей удалось удержаться и не начать отступление, чудом, лишь на голом упрямстве, но и оно вот-вот откажет. Понимая свою беззащитность, она готовит свой разум к уничтожению. Я видела это в её мыслях.

— Почему же вы не дожали её, раз она на пределе?

— Она бы умерла. Можно сломить разум и вытащить из него информацию. Но человек погибает после этого. Да и вытащить удаётся не так уж и много. И чем сильнее воля, тем меньше получается добыть.

— Полагаю, вы используете какой-то другой способ?

— Да. Можно взять чужой разум в осаду. Словно крепость. Методично, раз за разом, ломать выстраиваемые оборонительные рубежи, давить, с каждой новой атакой продвигаясь чуть-чуть дальше, и так пока истощённый, отчаявшийся и потерявший надежду соперник не потеряет всякую волю к сопротивлению. Тогда с ним можно делать что угодно.

— А разве возможно уничтожить собственный разум? — дождавшись паузы, влез Шимура.

— Для простого шиноби — нет, — отрицательное покачивание головой, — Для Яманака — да. Для мастера гендзюцу — да.

— Ей возможно помешать? — Сарутоби, жестом велев другу помалкивать, вернул разговор в прежнее русло.

— Нет. Ведь всё происходит внутри её сознания.

— Тогда что вы предлагаете?

— Я прошу прощения, хокагэ-сама. Это не предложение, просто мысль.

— И я прошу вас поделиться ею с нами, — понимающе улыбнулся Хирузен, а Данзо раздражённо закатил глаза.

— Возможно, стоит дать ей то, что она хочет? Раз уж ради этого она готова пожертвовать жизнью.

— И что же ей нужно? — скривившийся при слове «хочет», Сарутоби потянулся за трубкой.

— Как и в самый первый день. Разговор с вами, — удивилась Хинако.

— Данзо? Почему я слышу об этом в первый раз?

— Да все без исключения воры, шпионы, бандиты и прочая погань требуют разговора с хокагэ. Тебе что, так нужна очередная сказочка о закопанном сокровище Рикудо? Не ты ли всегда говорил, что ко времени нельзя относиться легкомысленно?

— Ну ты и… — даже не нашёлся со словами Хирузен.

— Я понял, — недовольно вдохнул Шимура, — вместо короткого пути будем разговоры разговаривать. Спустишься вниз, или сюда привести?

— Спущусь, — Сарутоби оглядел стол и прикинул что-то в уме. Через два, нет, три часа, — переведя взор с бумаг на ожидавшую куноичи, отпустил её. — Благодарю за помощь, Хинако-сан. Вы свободны.

Направившуюся к выходу женщину догнал голос Данзо:

— Пожалуйста, подождите меня в приёмной.