В её взгляде появилось недоверие. Наверное, сейчас она внутренне согласилась с предположениями своей матушки, чем такие, как я, зарабатывают на жизнь. И если уж лифчик привёл её в такой священный ужас, что говорить о кружевных трусиках, которые закрывали, надо сказать, не очень много. Я даже растерялась, что ответить.

– Честно говоря… Я сама в шоке. Понятия не имею, почему так одета.

– Может быть, вы приехали издалека? – предположила Ирис, внимательно осматривая моё платье. Да, синтетические ткани им наверняка ещё не знакомы. Как и пластик. – В дальних странах, на юге, принята совсем другая одежда…

На это мне и вовсе нечего было сказать. На земном юге, напротив, женщины порой одеваются гораздо более закрыто, чем на севере.

– Я сама хотела бы всё вспомнить, но пока, к сожалению, в голове только темнота.

Я быстро схватилась за предложенную мне длинную сорочку, которую, очевидно, нужно было надеть под платье. Надо прикрыться поскорее!

– Я однажды видела издалека жену Агренессийского посла, – продолжила рассуждать Ирис. – Дядюшка, отец Ксандрея, пригласил нас с ма на ужин. Так вот она носила такие удивительные платья. Через их ткань многое можно было рассмотреть.

– Так Ксандрей ваш…

– Кузен, – бодро ответила девушка. – мы с матушкой давно остались вдвоём. А Ксани, хоть и живёт в родовом поместье Ланнуа, очень часто бывает в городе и навещает нас. Он преподаёт в Академии магических искусств. А сейчас претендует на место Огненного Интенданта. Так что, возможно, ему и вовсе придётся на время переехать сюда.

Как много непонятных слов разом! Что за академии и интенданты?

– Он производит впечатление довольно… серьёзного человека, – отметила я.

Ирис рассмеялась, помогая мне влезть в выбранное тёмно-синее платье.

– Это вы так деликатно хотели сказать о его мрачности? – она хитро прищурилась, словно уличила меня в кокетстве. – Раньше он был другим. До того, как эта мерзавка Велина разбила ему сердце!

– Велина?

– Ну да, его профурсетка-жена, – девушка недовольно скривила губы. – Мы были о ней такого хорошего мнения! А она сбежала с любовником. Ой…

Ирис прикусила губу, видимо, решив, что сболтнула лишнего. Наверное, откровенничать с незнакомкой и правда было неразумно.

– Не волнуйтесь! – поспешила я её успокоить. – Я не собираюсь ни с кем это обсуждать. Мне даже не с кем…

– Это так печально, – тут же погрустнела Ирис. Но в её тоне послышалось облегчение оттого, что можно уйти от скользкой темы личной жизни её кузена. – Что вы помните последним?

Она проводила меня в небольшую гостиную собственных покоев и усадила на диван. Надо же! Прямо как в отеле! Похоже, семейство Ланнуа очень зажиточное. Впрочем, это было понятно уже по одежде.

– Дело в том, что я помню только тот момент, когда очнулась. И всё. Я совершенно ничего не знаю: ни этот город, ни знакомых, кто у меня мог бы тут быть. Представьте, в какой панике я была!

Про двух подозрительных мужчин, от которых мы с Элинеей сбежали, я решила пока не рассказывать. Кто знает, не посчитают ли меня опасной после таких откровений. Ирис сочувственно покачала головой.

– Это действительно очень страшно! Предлагаю сделать вот что: мы подадим объявление в газету. В несколько газет, которые выходят самым большим тиражом! Вдруг кто-то вас потерял и ищет? Тогда он просто обратится в редакцию, и там ему сообщат, где вы сейчас находитесь. Наверняка должны отыскаться ваши родственники! Не из воздуха же вы тут появились!

Она рассмеялась, а я лишь кисло улыбнулась. Как бы это бредово не звучало, но пока у меня такое ощущение, что появилась я тут как раз таки из воздуха. А вот по какой причине и когда всё это закончится – кто знает.

Ирис пыталась уговорить мать, чтобы мне позволили поужинать за одним столом с ними, но та наотрез отказалась. А так как миссис Ланнуа не считала нужным сбавлять громкость, я расслышала множество не самых лестных слов в свой адрес. Такого количества синонимов к названию одной и той же древнейшей профессии наверняка не знал даже интернет.

Ирис возражала, конечно, но без большого рвения: видимо, не хотела ссориться с матерью. И я её понимала. Ксандрей и вовсе молчал, хоть присутствовал при разговоре. Ощущение того, что на это всё у него есть собственные мысли, полностью во мне упрочилось. И теперь мне было любопытно, что же он предпримет, ведь от его мнения здесь, похоже, многое зависело.

Я же по понятным причинам не торопилась никуда сбегать. Но и понимала, что надолго меня тут не задержат. Какие в этом городе правила насчёт потерявших память девиц без дома и документов, уже догадывалась – отведут в полицию или в приют для каких-нибудь бомжей.