Шрифт:
Каким-то странным чутьем я ощутила, что в шкафу просыпается Лютик.
Пора выпроваживать разговорчивую няньку. После ее ухода я долго обдумывала услышанное. И начинала понимать поведение и характер мужа еще сильнее. И то, насколько несправедлива к нему была.
Надо все-таки извиниться.
В столовой на завтраке его не оказалось. Я расстроилась и решила поискать в кабинете. Кабинет был заперт, и на стук никто не отозвался. Пришлось вернуться в спальню с тем же грузом вины и прожорливой, догрызающей меня совестью.
Может, он придет на обед?
Лютик был бодр и готов к новым свершениям.
— Гулять! Гулять! Гулять! — прыгал на кровати насекомыш. — Гуля-я-ять!
— Лютик, давай не сейчас, — попросила я, с сомнением поглядывая в окно. — Там может быть опасно. Где-то там ходит злой дядя, который уже поранил моего Лютика.
— Тогда я спал-спал-спал! — Лютик и не думал угомониться. — А сейчас нет-нет-нет! У меня есть шар-шар-шар! И рядом будет лес-лес-лес!
В доказательство слов малыша вокруг него вспыхнула золотистая сфера.
— Верю, — улыбнулась я. — Мой Лютик самый неуязвимый.
А ведь ему и вправду нечего бояться. И лес даст ему столько силы, сколько понадобится ребенку Люта для защиты.
— Там папа… — прохныкал Лютик, перестав прыгать и жалобно округлив глазки. — Он зовет…
— Лютик, — ахнула я. — Ты что, слышишь папу?
— Теперь да! — радостно сообщил ребенок. — Мы можем позвать друг друга и услышать!
— Теперь?
— Ага. Ты позвала его и показала нас друг другу. Раньше я был как бы спрятан, а теперь нет.
То есть, со вчерашнего вечера Лют установил какую-то свою волшебную связь с сыном? И хочет с ним встретиться?
А что тут такого? Он папа, он имеет право. И я сама обещала ему свидания с ребенком.
Вот только не желает ли он повторить попытку забрать Лютика себе?
Нет, ответила я сама себе. Ведь вчера он не убил меня и оставил малыша с мамой. Значит, решил, что так будет лучше.
— Хорошо, — сказала я сыну. — Мы пойдем гулять. Но давай не в лес. Если папа захочет, я покажу ему тебя на опушке.
Так мне будет спокойнее, под охраной защитный амулетов.
Лютик быстро слопал принесенные мамой котлетки, шумно попил из чашки и прыгнул в свою «переноску».
Мне кажется или корзинка сделалась теснее, чем была? Малыш быстро растет. Скоро придется искать корзинку побольше.
До дальних яблонь, где устраивали «пикник» вчера, мы добрались благополучно. Я опять расстелила плед и опустилась на него, вытянув ноги. Сейчас бы книжку… Лютик улизнул в кроны деревьев и шелестел где-то в окрестностях. Тепло, тихо. Благодать…
Я проснулась резко, от горячего шепота в самое ухо.
— Мама! Я его видел!
— Кого, Лютик? — напряглась я, принимая сидячее положение.
— Того дядю с ножом! И с пистолетом.
Меня словно холодом обдало. Что?
— Лютик… — проглотив тугой ком в горле, осторожно спросила я. — А ты разве помнишь… того дядю?
— Конечно! Я его видел твоими глазами. И слышал через твои уши. Я хорошо его помню.
Упустим тот факт, что Лют уже в утробе не только осознает себя, но и действует как существо со сформировавшимся мозгом, воспринимая мир вокруг через органы чувств мамы. Даже не станем акцентировать внимание на его феноменальной памяти о событиях, предшествующих его рождению. Лютик видел убийцу! Он свидетель, который может указать на того, кто пытался его прикончить!
— Лютик, ты где его видел?
— Тут, — расстроенным голосом сказал ребенок. — Он ходит по саду. И идет сюда.
Убийца в саду!
Глава пятнадцатая. Защитник
Мой взгляд заметался в разные стороны, выискивая людей. А мозг лихорадочно решал, что делать. Бежать в лес? К особняку? Но ведь именно оттуда, скорее всего, и идет тот человек.
— Мам… — жалобно проскулил Лютик, а я, наконец, увидела нашего несостоявшегося убийцу.
Он действительно двигался со стороны дома, уверенной пружинящей походкой, чуть ли не насвистывая. И целенаправленно направлялся прямо к нам.
Я знала его.
Точнее, заметила один раз на дорожке в саду. В тот день Лютик впервые увидел кого-то, кроме мамы. И жутко испугался. Тогда я думала — просто незнакомца. Теперь понимаю, уже тогда малыш узнал мерзавца. Но объяснить мне ничего не смог.
На этот раз убийца оказался без длинных садовничьих перчаток. И без ножниц для обрезки веток. Поверх длинной темно-зеленой рубахи был повязан клеенчатый желтый фартук, а свободные штаны заправлены в высокие непромокаемые сапоги.