Евгений ловко стянул с вешалки в прихожей свою шлейку. И выпрямился, чтобы удобнее было ее застегнуть.

— Машина вчера — твоя работа? Можешь не отвечать, вижу по довольной морде, что твоя. Так вот. Вылетел этот придурок из арки, да на хорошей скорости — и в другую машину влепился. Повезло — сам не убился, никого не убил, так что думай в следующий раз, что делаешь.

— Кррррр? — удивился Евгений.

А что такого? Ну, убился бы. Пользы было б намного больше, наследство для Марты, к примеру?

— Это понятно. Но другим-то зачем страдать? Хотя машина там… он в «Газель» влепился со всей дури, а та опрокинулась, у водителя сотрясение мозга, груз попорчен, а груз тот принадлежит одной очень склочной компании, так что платить Сенечке мно-ого придется. Покрутится еще, как уж на сковородке, побегает!

— Крррр.

— Конечно, хорошо, — под этот разговор Нина Ивановна и из дома уже вышла, и дверь закрыла, — он хоть Соньку в покое оставит ненадолго.

— Кррррр?

Ненадолго? Урок надо повторить?

— Жень, тут такое дело… вы, мужики, собственники. Соня с ним хоть и развелась, а до конца жизни должна любить, страдать, слушать и слушаться. И другого у него в голове не прошито.

— Фрррррр!

— А то! Это он Соньку может выгнать, ноги об нее вытереть, другую бабу найти… а ей так нельзя. Она ему уже по гроб жизни обязана за его внимание. И если он решит вернуться, должна от счастья плакать, и повиноваться ему должна беспрекословно, а уж чтобы она кого другого нашла? Да скорее он в падение солнца на землю поверит! Я Людку, мамашку его малахольную, знала, хоть и не особо хорошо, ты мне поверь, мозги там рядом не проползали. Там на весь мозг прошито: «Сенечка самый лучший!». И сыну она умудрилась это внушить. Ему и в голову не придет, что кто-то о нем плохого мнения.

Евгений даже не фыркнул.

Ну, дурак этот Сеня. И что теперь?

Полезет к Соне — получит по носу.

Один раз, второй, третий, что там и кто на нем шил и вышивал, Евгений не знает. А вот что он сам с этим придурком сделает за своих девчонок — уже точно знает.

Шкуру спустит и голым в пустыню пустит!

Это ЕГО Соня и ЕГО Марта! Это он их утешает, он живет с ними рядом, и он не позволит никому портить им жизнь!

Он сам кому хочешь и что хочешь испортит! И повторит «на бис»! Крррррр!

Насмешливого взгляда Нины Ивановны Евгений просто не заметил. Слишком уж был возмущен логикой и поведением отдельных гадов!

Крррр! И еще раз фррррр!

Знакомая у Нины Ивановны оказалась достойная, Евгений аж назад шарахнулся, и вся шерсть у него дыбом встала.

Ой, мамочки!

Какие тут водятся!

Вроде и ничего такого нет особенного в милой женщине. А чувствуется что при желании она енота на сорок клубков перемотает и на рынке продаст. А выглядит вовсе даже не опасной!

Нина Ивановна рядом с ней намного страшнее. Мария Петровна вся такая пышненькая, уютненькая, домашняя… просто бабушка с булочками.

Только вот из кого она их готовит, Евгению и знать не хотелось. А жить хотелось.

Бывают булочки с енотятиной? Или их сейчас изобретут?

— Ишь ты! Ну, проходи, знакомиться будем.

Евгений послушно прошел внутрь. Ладно… бежать уже поздно.

— Видишь, Маша, какое у нас тут завелось?

— Вижу, чего ж не видеть. Еще и из другого мира, как будто своих нам тут мало.

Евгений вопросительно стрекотнул. Из другого мира — ее не удивляет? Значит, он не первый? И можно как-то вернуться?

— Чего тут удивляться. Раньше больше людей ходило, то туда, то сюда… сказки о том сказывались. Медное, серебряное, золотое царство — много чего бывало. Сейчас-то сложнее, знающих людей меньше и меньше, отказываются они от своих корней, да и войны, опять же, революции… в таких передрягах много кто гибнет. Много знаний утрачено.

Евгений кивнул.

На Рамире войны не было давно. Но гарантия мира — аристократы и лей-линии. Алтари.

А тут?

— Нам бы поговорить с тобой, но не здесь же, не так…

Нина Ивановна развела руками.

— Маша, я его могу привезти, но ненадолго. Он пока у хорошей девушки живет, пусть там и остается.

— Девушка-то знает?

— Нет, конечно! Зачем ей? У нее и своих забот по горло, но с ним она хоть оттаивать начала, вначале-то я и вовсе думала — из окна кинется, вся черная ходила, света не видела.

Ведьма кивнула. Сонины дела ее явно не интересовали.

— Ты мне так скажи, енот. Интересуют тебя две вещи, правильно? Вернуть свой облик и вернуться домой.