— А ты и есть олень!

— Как ты заговорила, — Герман смеется. — Милая пушистая Ди показывает зубки?

— Ты же таких стерв, как твоя жена, и любишь!

— Диан, — Герман поглаживает переносицу. — Я согласен с тем, что поступаю, как мудак, — вновь смотрит на меня, — но ты сама не уподобляйся дурам.

— Ты не будешь с ней счастлив, — агрессия из меня выходит потоком, как из воздушного шарика.

— Мы друг друга хотели использовать, — Герман достает ключи из кармана пальто. — У тебя свои были цели, у меня свои. И это стремно, Диана. Да, я устал от одиночества, оттого что моя бывшая жена отказывается от меня…

— Мне это неинтересно! — зло отмахиваюсь и шагаю мимо. — Удачи тебе под юбкой бывшей жены. Только она тебя обязательно оттуда выпнет.

Мне удается с трудом открыть тяжелую железную дверь, которая зловеще скрипит.

— Урод.

— Удачи тебе.

— Да пошел ты, — оглядываюсь. — Зря только на тебя время потратила.

Дурацкий тест на беременность. Блин. Я сегодня поторопилась. Слишком поторопилась.

— И чтобы у тебя яйца отсохли, — цежу сквозь зубы, выпуская из себя весь гнев, который накопился за все это время, которое я потратила на Германа. — Мудила.

Гордо выхожу.

И пусть я опозорилась, но дышится мне легче. Слишком долго я была милой Дианочкой.

Глава 54. Не было такого

У нас с Дианой был разговор, что пока детей мы не планируем, съезжаемся, притираемся друг к другу и смотрим, как нам живется вместе, поэтому и выбрали таблетки, потмоу что презервативы Дианочке натирают. Все опухает и больно.

Хлоп-хлоп глазками.

Я согласился, а потом я пошел и сделал вазэктомию, чтобы контроль был у меня. И я как чувствовал, что меня захотят нагнуть.

Борьку бы я тогда точно потерял.

У него характер матери.

Новый ребенок от новой женщины?

Все, папа, ты теперь — враг.

И уже бы он надевал наушники на голову с попытками с ним поговорить и убедить, что он все равно останется моим сыном.

А еще, я сейчас, стоя на крыше, понимаю, что, наверное, детей я хотел только от Анфисы.

Ведь наши дети такие красивые.

Такие упрямые.

Такие талантливые.

Афинка лепит в саду самых красивых котят из пластилина. Пока другие его жуют, она сосредоточенно лепит, сердито насупившись. Пока другие ревут и орут, что им невкусно, она тяжело вздыхает и ставит в центр стола красивого зеленого котика, а после уничижительно смотрит на остальных детей, которые аж замолкают и быстренько достают изо рта пластилин.

А Борька тайком рисует карикатуры на учителей. Нас периодически вызывают в школу, показывают его рисунки, и мы с Анфисой долго и с интересом их изучаем. Обещаем, что серьезно поговорим, а потом я ему даю совет, чтобы он рисовал, но не попадался.

Некоторые карикатуры мне удалось забрать у директора и сохранит в тайной папочке.

Да, детей я хотел только от Анфисы.

И хочу.

Я не против еще одного орущего младенца на руках. Совсем не против бессонных ночей и беззубой улыбки.

И не против мокрой рубашки, которую мне описают, а после сладко зевнут и расслабятся.

Только одна проблема.

Анфиса мне сейчас не жена.

Смеюсь.

Да она меня изобьет дорогой итальянской тряпкой, если я явлюсь к ней такой красивый и скажу:

— Хочу от тебя детей.

Охренеть, как хочу третьего ребенка.

Сквозь низкие серые облака пробивается солнечный свет, с которым меня озаряет простая, но глубокая истина.

Анфиса - моя женщина.

Вот такая сумасшедшая.

Такая капризная, когда злится.

Такая вдохновленная.

Такая печальная, когда что-то не получается.

Моя женщина.

Да, можно согласится, что это проклятие, но какое в то же время счастье.

Я сейчас живой.

Да мне страшно, что от меня опять будут отказываться, огрызаться, но тогда я не знал, что женщина может быть навсегда.

И с этим “навсегда” надо уметь жить и постоянно маневрировать, чтобы не оказаться на крыше разведенным мужиком, которого попытается поймать на пузо хитренькая девица.

Если я хочу еще детей от Анфисы, то надо обратно развязывать яйца.

Позади скрипит дверь. Неужели Диана вернулась, чтобы кинуть в меня еще несколькими ласковыми словами, какой я мудак.

Устало оглядываюсь, а на меня настороженно смотрит Афинка. Неуклюже поправляет шапку и обиженно шмыгает.

За не появляется Борис. Застегивает куртку, встает позади Афинки и прячет руки в карманы.

Я открываю рот, чтобы сказать:

— Вам сюда нельзя.

Но Борька перебивает, предугадывая мое отцовское недовольство: