— Не оставлю, — говорю твердо и мрачно.

Опять молчание, и Аглая со вздохом скрещивает руки на груди. Испытующе смотрит мне в глаза, щурится и поджимает губы.

Не моргает.

Я тоже не моргаю.

— А что с этой твоей Дианой тогда, а?

— Афинка же сказала, что я ее выгнал, — взгляда не отвожу. — Не та она женщина, с которой я должен быть.

— Наверное, Фиса тоже в какой-то момент не стала той женщиной, раз ты завел на стороне интрижку?

Справедливо.

И странное дело.

Я сейчас испытываю стыд перед бывшей тещей, которой обещал любить и защищать ее дочь.

До этого момента мы с Аглаей тоже пересекались. После развода она так же уничижительно смотрела на меня, но от ее слов, что она во мне разочарована, я ничего не испытал, кроме раздражения.

А сейчас мне стыдно, что я не сохранил семью с ее дочерью.

— Какие вы оба по пояс деревянные, — Аглая вздыхает. — Два года, Герман, два года вам потребовалось, чтобы вы хоть немного дернулись.

Накрывает лицо рукой и бубнит:

— Я знала, что она обязательно выйдет замуж за сложного мудака… Сама же такая же… — смотрит на меня сердито, — два сапога пара!

Я не спорю.

Я готов к гневу бывшей теще без раздражение и бешенства. Пусть выльет на меня, какой я мерзавец и эгоист, ведь я, наконец, принимаю эту правду.

— Или вам нравится то, в чем барахтаетесь два года? — Аглая подходит ближе. — Вот же дубина ты такая…

Поднимает руку, сжимает кулак и этим кулаком слабо бьет меня по лбу:

— Получай!

А потом зло фыркает и шипит:

— Я, как мать, против того, чтобы вы опять сошлись, но как женщина… ах да, — она возмущенно перескакивает на другую тему, — точно, ты же Анфисе ставил в пример наши с ее отцом отношения, да?

— Да, — прижимаю пальцы к переносице, — и это было сказано на эмоциях.

— Ну-ка, смотри мне в глаза, — сжимает мое предплечье и мою руку вниз, — я простила мужа, потому что увидела и почувствовала в нем раскаяние, ясно?

Опять не моргает.

— Я не должен был тогда этого говорить, — тихо отзываюсь я. — Я многое о чем не должен был говорить.

— Я не стыжусь того, что простила мужа, — Аглая сглатывает. — Не жалею о своем решении, но прощают лишь тех, кто понимает цену прощения.

— Я не смогу без нее.

— Сможешь, — шепчет Аглая. — Сможешь. Найдешь другую Диану…

— Я не буду счастлив…

— О, так мы о себе опять думаем? — Аглая со смехом отступает и окидывает меня снисходительным взглядом. — Ты не будешь счастлив? Ты лучше подумай, будет ли она счастлива с тобой? Дети? Ты опять устанешь, Герман. Может, не надо? Фиса такой человек. Она много берет. И привыкла много брать, но отдает. Конечно, не так, как хотелось бы мужчине. Она отдает миру то, что взяла у тебя.

— Я никогда не был против того, чтобы она…

— Ты не считал, что это серьезно! — Аглая почти кричит. — Ты не считаешь, что и есть она! Ты понимаешь, что даже в старости, когда она будет умирать, то она будет перебирать тряпочки и сшивать их вместе! Признайся, Герман, что ты воспринимал ее платья как хобби, как развлечение, которые ты, как хороший муж, поддерживаешь и даже интересуешься.

— Но я ведь поддерживал ее…

— Поддерживать мало! Для Анфисы мало.

— Мне, что, с ней самому начать шить?!

— Ты так нихрена и не понял! — рявкает она.

— Не понял!

— Вот и вали тогда! — Аглая толкает меня в грудь. — Не понял он! Вот сначала пойми, а потом лезь к ней со своими планами на третьего ребенка! Какой же ты баран, Герман!

— Объяснить не судьба?!

— Нет, — хватает меня за лацканы пиджака и всматривается в глаза. — Это надо самому понять и прочувствовать, тупица. У вас все повторится, Герман. Вы опять разбежитесь. Опять. Одного желания быть вместе вам мало.

— Ба! — кричит из гостиной Афинка. — Ты там, что, папу бьешь?

— Нет, но очень хочется, — шипит мне в лицо Аглая, — во второй раз мой муж и старший сын тебя точно убьют, Герман. Второго развода ты не переживешь. И, кстати, она сейчас не дома, если что, а в главном ателье. Я так подозреваю, что опять заперлась, но у меня есть ключи. Надо?

Глава 57. Это она и есть

Чувствую себя подростком, который решил вломиться к бывшей подружке. Медленно, аккуратно и тихо проворачиваю ключ в замке стеклянной двери, прислушиваюсь и жду криков, но в пустом ателье тишина.