— Борт, ломай им и ноги, — приказал я.

Четверо вымогателей лежали передо мной. Борт помахивал кувалдой, Изъякиль подтирал кровавые сопли, какой-то толстопуз успокаивал Циню.

Бандиты ругаться уже не хотели и не могли, самый говорливый лежал с пробитым черепом и успокаивающе действовал на остальных.

— Чьи будете? — спросил я, усевшись на скамью.

— Мы от Бражника, — прохрипел самый стойкий. — А вы кто?

— Почему не спросили, чей это трактир? — Я не торопился отвечать на его вопрос.

— А чей он? — запоздало спросил тот же. Я немного снял с него болевые ощущения, чтобы можно было поговорить.

— Студента, — ответил я.

— Студент на севере мазу держит, а здесь юг. Здесь наша территория. — Бандиту трудно было говорить, но он пытался отстаивать свои права рэкетира.

— Студент не лезет на вашу территорию, он просто купил трактир. В чем проблема? Трактир продавался, Бражник его не купил, но купил наш босс. Живите дальше, в ваши порядки мы не лезем, свое защищаем.

— Зачем ты Гвоздя убил? Мог бы просто объяснить.

— Вы сами пришли и, не спрашивая, стали бить мою собственность.

При этих словах идриш возмущенно засопел носом.

— Жить хочешь? — спросил я.

— Спрашиваешь… Кто не хочет? — ответил бандит.

— Вам по-свойски продам целебный эликсир по золотому с носа. Если дорого, выкину на улицу, подыхайте там, — сказал я равнодушным тоном, поскольку плевать хотел на то, что будет с ними.

— Возьми в сумке, — откликнулся бандит.

После ухода незадачливых вымогателей ко мне подступил Изя.

— Ваша милость, — начал он, задрав нос, — мы не ваша собственность.

— Пока ты должен мне деньги, идриш, — перебил его, — ты моя собственность. — Я спокойно смотрел ему в лицо. Он был в прошлом ушлый ростовщик и сам обирал несчастных, поэтому я не собирался его жалеть. — Ты потратил деньги на стройматериалы, на нелепую вывеску, заплатил работникам, и все из моих денег. Один рабочий сломал руку, когда падал с лестницы, и все по твоей вине.

Он моргал глазами, силясь что-то ответить.

— И как ты думаешь, кто ты теперь? — Я насмешливо смотрел на сдувающегося старика. — И кроме того, у меня возникли проблемы с местными бандитами по твоей милости и глупости. И эти проблемы я оцениваю в сотню золотых.

При моих словах толстопуз, недавно успокаивавший Циню, бочком стал продвигаться к выходу.

— Подойди сюда, — позвал его я. Он вздрогнул и затараторил:

— Я тут ни при чем, я просто зашел.

— Кувалда, сломай ему ноги, — сказал я и подмигнул Борту.

— Не надо, ваша милость. — Толстяк упал на колени.

— Ты, наверное, Кабрам? — спросил я, иначе чего ему увиваться за девушкой. Стервец почувствовал приданое — как же, потенциальный тесть стал управляющим трактира!

— Да, ваша милость! — понурившись, ответил идриш.

— Цинея, он тебе нравится? — спросил я. Хотя что там может нравиться? Но мнение женщин часто не совпадает с мужским. Так оно оказалось и на этот раз.

— Нравится, — засмущалась она и исподлобья посмотрела на коленопреклоненного Кабрама.

— Цинея будет работать здесь, и я стану платить ей по пять золотых в трик, — сказал я Кабраму. — Кроме того, подарю ей сто золотых корон в качестве приданого.

Толстячок навострил уши, взгляд его стал внимательным. Изъякиль прекратил шмыгать носом, Цинея удивленно уставилась на меня.

— Мне все равно, за кого она выйдет замуж. — Я улыбнулся, и от моей улыбки толстяк подавился, с усилием проглотив слюну. — Но если узнаю, что ее обидели, я тоже обижусь, и Кувалда обидится, — добавил я, посмотрев, как тот ловко играет тяжеленным молотом.

В зале повисла тишина, потом Изя нагнулся, поцеловал мне руку и очень спокойно произнес:

— Я ваш раб навеки.

Инферно

Прокс озадаченно смотрел на шамана:

— Какая госпожа, Жур?

— Корна, хозяин, — очень спокойно ответил шаман.

Демон осторожно осмотрелся. Все занимались своими делами, и на мирно беседующих хумана и демоненка никто не смотрел.

— Жур, говори очень тихо, — предупредил Грапп, — постарайся вспомнить больше подробностей, это важно.