Как бы ещё самой успокоиться, а то рука трясётся, а мне нельзя вылить весь сок в один глаз. Долго, очень долго я никак не могла совладать с собою. Но у меня всё вышло. Капнула, конечно, больше, чем следовало, но это не страшно. Только болезненно. Татинкор шипел и стонал ещё полчаса, крутя головой, а я его сдерживала, гладила по волосам и шептала что-то. Мне так хотелось поцеловать его сейчас, как мама делает, когда я болею, но нельзя. Я не его мама, и мы не одни. Да-да, принца было не слышно, но я не забыла о нём.

Отмучившись, Татинкор уснул, а я продолжила гладить его по волосам, размышляя о превратностях судьбы. Сколько же боли ему досталось от меня. И я даже не знаю, чем смогу отблагодарить его.

Мой проголодавшийся желудок прервал размышления. Вот никогда не думала, что голод может быть таким. Болезненным и мерзким. Живя в тепле и уюте, окружённая слугами, я не задумывалась о том, откуда еда берётся. Нет, я знала о выращивании овощей, фруктов, специй, животных. Я думала о том, как из этого получается еда. Да, её готовят, но сам процесс был мне неинтересен. А теперь я научилась не только ловить рыбу, но и чистить, и потрошить, и даже жарить на тармаке. И я не могу сказать, что мне это не понравилось. Было интересно.

Я бы с удовольствием сейчас всё повторила, но уже смеркалось, и волки где-то рядом. Идти на рыбалку опасно. Придётся остаться голодной, потому что рыбку мы всю съели, ягод я не набрала. Помощь тоже не пришла. Нам предстояло остаться здесь ещё на одну ночь.

Утро для меня наступило рано. Желудок просто скручивало. Ну не привычен мой организм питаться всего раз в сутки и не так чтобы досыта. Сбегала по нужде, чуть не столкнувшись с Кализом. Он шёл, держась за стену, глаза, можно сказать, были закрыты. Вряд ли он меня видел или пытался специально подсмотреть.

Татинкор спал очень тихо, я даже забеспокоилась слегка. Проверила лоб и даже пульс на всякий случай. Хотелось непременно посмотреть, подействовал ли сок, стало ли лучше, не сделала ли я хуже, не занесла ли инфекцию. Столько всего мешалось в груди. Но я сдержалась. Голод тянул меня наружу.

Осмотревшись и уверившись, что волков нет, почти бегом понеслась к реке. И, уже как бывалый рыбак, закинула сеть из вьюна. Хорошо, что он ещё не высох совсем, а то пришлось бы сначала плести новую. Потрошила рыбу тоже уже быстрее, потому что побаивалась. Сегодня у нас рыба будет ещё и пресная, ибо травки мои совсем закончились, а за новыми я не пойду.

Видела бы меня сейчас мама, убеждающая меня, что женщина всегда должна быть опрятной, причёсанной, с нежной и ухоженной кожей и вкусно, но ненавязчиво пахнущей. Я сейчас не подходила ни по одному из параметров. И нет, я не могу сказать, что мне так нравилось больше, но терпимо. Да, отсутствие расчёски раздражало, голова уже чесалась, а уж как хотелось помыться, даже говорить не стоило. Зато никто не высказывал за зелёные ладошки. Сейчас у меня не было возможности вывести травяной сок с кожи. Но именно по этому поводу я ни капельки не переживала. А грязь из-под ногтей я всё-таки вымывала.

И вот такую красивую меня чуть не застал отряд помощи.

Сначала я напряглась от шума, но потом прислушалась и поняла, что это кони. Не успела я только хвост отрезать, но задерживаться не стала, рванула в пещеру. Ведь это мог быть и не спасательный отряд.

Татинкор уже не спал. Сидел, потирая глаза. Кализ спал. Вот как так? Недавно же вставал. Или он во сне ходит? Пришлось будить. Зато с какой прытью он побежал встречать отряд…

Суровые мужчины нашли для меня расчёску и даже платье. Приготовили пойманную мной рыбу и достали другую еду, что привезли с собой. Каждый из мужчин кидал на меня странные взгляды, чем очень нервировал. У меня даже закралась мысль, что со мной что-то не так. Понятно, что я была не красотка, но почему такие косые взгляды?

Почти такие же взоры доставались и Татинкору. Но на него раз взглянули – и ладно, а на меня постоянно кто-то смотрел. Я уж и сбегала к реке – посмотреться в воде. Всё нормально. Ну не шикарная причёска и платье с чужого плеча – что так смотреть-то? Я прям издёргалась вся.

– Ты точно в порядке? Точно сможешь ехать верхом? Видишь нормально? Не мутит? – нервничала я, а вопросами засыпала Татинкора, который стоически терпел издевательство.

– Лефания, я смогу ехать. Меня не мутит, даже голова не болит. Раны немного тянут, но для таких травм и немудрено. Зрение не такое, как всегда, но значительно лучше, чем ещё вчера. По крайней мере, я прекрасно вижу твоё взволнованное личико. Что не так? Почему не рада?

– Не знаю. Мне некомфортно как-то. Они так на меня смотрят, – призналась я.

– Они впервые видят принцессу в таких обстоятельствах, тем более не свою. Их можно понять, – улыбнулся Татинкор, но меня это совершенно не успокоило. Какое-то неприятное, иррациональное чувство неприятия было. Хотелось от этих мужчин спрятаться не меньше, чем от волков. Но как это объяснить Татинкору?

Кализ был просто счастлив. Ему выдали чистую одежду, артефакт, что за считаные минуты затянул его рану полностью, только покраснение осталось, которое скоро сойдёт. И принц не подумал даже предложить этот артефакт Татинкору, который, в свою очередь, не попросил, ещё и мне запретил. Ну и ладно…