— Мы все живем под одним небом, — торжественно произнес маг. — Даже между нищей травницей и магом дома Лироса может возникнуть связь.

— Как может почтенный?

— Так ты правда не знаешь? — удивился Мерат.

И рассказал.

Про госпожу Ринелию, первую красавицу Кинара, в городе слышали все. Знаменитую артистку всегда описывали возвышенными словами и обязательно наделяли тремя достоинствами: грацией, голосом и вкусом. Госпожа Ринелия, само собой, не принадлежала к благородным, но имела среди знати покровителей, самым важным из которых был брат управителя города. Об этой женщине ходило много слухов, но я не интересовалась ни ими, ни ею самой. Ясно же было, что по меньшей мере половина сплетен являлась выдумкой.

— Ты знала, травница, что сама Ринелия приобрела твои товары и нашла их отменными? Она просила о тебе лорда Кернела через его брата. И лорд даже позволил себя уговорить!

Я все-таки рассмеялась.

— Вы подшучиваете надо мной, почтенный! Мои мази и настойки продает Вилис, мальчик, которого вы только что видели, с тележки на Большом рынке. Как бы он там мог встретить госпожу из высокого города?

Маг бросил на меня рассерженный взгляд.

— Она не живет в высоком городе.

— Не живет?.. Но это ничего не меняет…

— Ринелия последние два месяца страдала от грудной болезни. Ее домочадцы и лекарь сомневались, что она поправится, — в голосе мага я не уловила и тени сочувствия к больной, а одну лишь холодную язвительность. — Но это случилось. Ненаглядная жемчужина младшего наследника нашего владетельного дома пошла на поправку и теперь уверена, что ей помогло чудесное средство, которое ее отчаявшаяся служанка купила у травницы с Большого рынка.

Теперь я вспомнила. В середине прошлого месяца Вил пришел ко мне и сказал, что какой-то покупательнице нужны травы для укрепляющего отвара, и она готова щедро заплатить. Я не удивилась. Снадобья из собранных мной растений работали лучше, чем у любого другого травника, хотя колдовских обрядов я над сборами не проводила. Секрет скрывал особый ножик, который уже восемь лет верно мне служил.

— Вы сказали, почтенный, что госпожа Ринелия пошла на поправку внезапно? — уточнила я.

— Да. Еще недавно говорили, что кашель сведет эту женщину в могилу, но назло всем она выздоровела и благодарит за это именно тебя.

Я продолжила идти, хотя чуть не запнулась о собственные ноги. Хорошо, что маг был слишком увлечен звучанием своего голоса, поэтому не заметил моего странного поведения. Я постаралась взять себя в руки. Это могло быть совпадением. Женщина, убитая ради исцеляющего амулета, и женщина, победившая опасную болезнь, могли случайно возникнуть в моей жизни. Это ведь была случайность?

Я никогда не забывала об осторожности и не прибегала к колдовству, не подумав десятикратно. Кроме Вила, в моем нынешнем окружении никто не знал о колдовских умениях бедной травницы Эйны, в прошлом промышлявшей мелкой торговлей и девять лет путешествовавшей по деревням Эннавы. Никто не должен был знать! Я давно покинула Алаазию, повзрослела и изменилась.

Настоящее? Догадаться, почему мои травяные сборы получаются такими сильными, сумел бы не каждый опытный колдун да и то, если бы точно знал, что ищет. Однако же… В доме, где я жила, провели обряд, а затем моя умирающая покупательница неожиданно поправилась. Я ощутила на шее удавку, но пока не могла понять, кто именно держал другой конец. Не спроста же выпотрошенное тело нищенки оставили в месте, где его рано или поздно обнаружили бы? Не спроста же колдун не уничтожил следы обряда? Брось он Бену в Хисну, и никто никогда ни о чем не узнал бы!

— Певичка хочет, чтобы ты продолжила работать. Ей нужны твои услуги, — услышала я голос Мерата. — Эй! Ты слушаешь, травница?

Я опомнилась. Посреди разговора с магом не стоило размышлять о колдовстве.

— Слушаю, господин. Мне нужны будут мои вещи из конюшни. Я говорю про заготовки, посуду, любимый ножик, — попросила я, с трудом справляясь с голосом. — Для некоторых составов лучше использовать свежие растения. Мне ведь можно будет уходить за стены?

— А не много ли ты просишь? — недоверчиво спросил маг.

— Это вы просите меня вернуться к ремеслу. Я только объяснила, что для этого необходимо.

Мнительность была для колдуна не менее опасна, чем небрежность. Постоянный страх выдать себя легко мог свести человека с ума. Я вела себя осторожно и благоразумно. Я знала, что делала и чего хотела. Я попала в неприятности, но никак не была к ним причастна, поэтому мне нечего было опасаться.

Наверно…

— Я тебя понял. Едем!

— Сейчас, господин? — удивилась я. — В «Ласточку»?

— В «Ласточку». Заберешь все, что тебе нужно.

В приюте странников уже знали, что случилось с Грэзом, поэтому меня здесь встретили настороженные взгляды и до обидного редкие приветствия. Я старалась выглядеть уверенно, чтобы никто не заподозрил, будто меня ведут под конвоем.

Имущество преступников обычно конфисковывали, но владелец еще не был приговорен, поэтому «Белую ласточку» охраняла кинарская стража… Охраняла, конечно, не от себя самих. Одного взгляда хватило, чтобы увидеть, что сотворили с нашим домом. В поисках спрятанного цитрела кто-то перерыл и растащил по всему двору даже скирдованное сено. Да что сено! Всю конюшню разворошили подобно тому стогу.