Лошади вышли на тракт, впереди показались Великие ворота, и к нам бросился стражник. Этот человек должен был остаться в «Ласточке», но почему-то поджидал лорда в месте спуска с тракта к Лающему тупичку. Встреча вызвала у меня дурные предчувствия — от сегодняшнего дня я уже не ожидала ничего хорошего. С тревогой, пока беспричинной, я наблюдала, как стражник приближался.

— Господин! Господин управитель, я жду вас по поручению почтенного Мерата!

Лорд придержал коня.

— Что Мерат велел мне передать?

— Почтенный Мерат приказал арестовать хозяина «Белой ласточки» и всех людей внутри. Он отправил меня сообщить вам об этом.

Этого не могло быть! Никто из «Белой ласточки» не мог иметь отношения к убийству нищенки! Я была уверена в каждом человеке — мы с Грэзом познакомились много лет назад, и я хорошо его знала.

— Что выяснил почтенный Мерат? — спросил Кейвас резко, как будто бил хлыстом.

Стражник мгновенно расправил плечи.

— С убийством преступление не связано, господин Кейвас! В одном из стойл конюшни были найдены кристаллы цитрела.

Что?

Я могла бы заявить им всем, что это чушь, но вовремя сдержалась. Обвинение… не было невозможным. Я поднесла руку ко рту и сама не заметила, что прикусила костяшку пальца. Опомнилась я, только когда стало больно. Мысли неслись, как понесшие лошади. Подозрения приобретали формы и перерастали в уверенность… С Грэза сталось бы связаться с контрабандой, а дела его шли слишком хорошо, хотя услугами «Белой ласточки» пользовалось не так уж много людей. Почему-то раньше мне в голову не приходило спросить, откуда Грэз берет деньги на шикарный стол и яркие наряды. А ведь спросить стоило…

Я подняла взгляд на лорда. Все зависело от него. Кернел не колебался и не раздумывал.

— Женщину отведите ко мне в высокий город. Она может быть сообщницей, но именно она говорила с колдуном. Она нужна для расследования.

Два стражника встали чуть позади меня, справа и слева.

— Ты слышала лорда управителя, — сказал один из них. — Иди вперед.

И мы пошли к воротам Кинара, покрытым пластинами зачарованной медью, сверкавшей на солнце, как золото. Мысль сбежать мне в голову не приходила, но и что делать дальше, я еще не представляла.

— Лорд Кернел, взгляните, — Мерат протянул сидящему человеку скатанный в трубочку портрет. — Рисовали со слов женщины из «Белой ласточки».

Кернел долго всматривался в незнакомое лицо. Затем он позволил бумаге свернуться и отложил портрет на край стола.

— Это ничего не меняет. Такие губы и подбородок есть у каждого второго.

— Да, пусть выдающихся примет нет, но изображение может помочь, когда мы все-таки найдем колдуна. Если оно подлинное, конечно же.

Лорд откинулся на резную спинку и посмотрел на секретаря снизу вверх. Знаменитое кресло украшали тонкие лучики паутинки с запутавшимися деревянными насекомыми.

— В приюте странников, — продолжил Мерат, — многие люди обращали внимание на странного незнакомца. Увидев портрет все они согласились, что тот, кто бродил по лагерю неделю назад, походит на изображение, но добавить к описанию колдуна деталей никто не смог… И все же, лорд Кернел, люди соглашались без уверенности! Мы не можем полностью доверять описанию этой женщины.

— Считаешь, она могла солгать?

— Бесспорно, лорд Кернел. Травница избежала заключения только потому, что дала описание колдуна. Если бы она не говорила с тем человеком, то находилась бы сейчас вместе с остальными работниками конюшни.

Лорд задумчиво постучал пальцами по подлокотнику. Два преступления были объединены одним местом, но никакой другой связи между ними Кернел не видел. И не он один… Патрон розыска побывал здесь как раз перед Мератом. Кернел посмотрел на секретаря.

— Уважаемый Кейвас сообщил, что конюх и владелец конюшни признались. Это они переправляли камни к южной границе, но оба утверждают, что женщина и дети ничего не знают.

— Врут, — уверенно произнес Мерат.

Лорд поднялся и направился узкому стрельчатому окну. Кабинет у Кернела был маленьким — управитель Кинара мог бы обустроиться гораздо ниже, но выбрал средний уровень башни своего дома. Отсюда были видны резиденции большинства знатных семей и белая стена высокого города.

— Вряд ли. Мы должны оставаться непредвзятыми.