— Подписывай, — передо мной кладётся итог многотрудных усилий.

— Не могу, — проверяю написанное, но подписывать отказываюсь. — Не имею права. При допросе должно присутствовать лицо, защищающее мои интересы, как несовершеннолетнего.

Следователь произносит короткое экспрессивное слово на «Б» и заводит глаза к потолку.

— Да не расстраивайтесь вы так. Придёт кто-нибудь из нашего деканата, в его присутствии всё и подпишем. Я могу и сейчас подписать, но это же нарушение закона, вы сами же мне это и запретите.

О том, что он только что сам велел это сделать, деликатно умалчиваю.

Отпускает меня под подписку о невыезде и после возврата всего изъятого при задержании.

— Девушек тех найди, — советует напоследок. — Без свидетелей с твоей стороны тебе будет несладко.

Пообещал. Этот день у меня точно прошёл не зря. Окончательно картина произошедшего всплывает только после отбоя. Прокручиваю её несколько раз, чтобы закрепить в памяти, и засыпаю.

15 сентября, понедельник, время 13:05.

МГУ, 2-ой учебный корпус, деканат ФКИ.

— Колчин, у вас дело ко мне? — декан почти не опаздывает с обеда.

— Так точно, ВасильВикторыч, — по разрешающему жесту вхожу в кабинет, усаживаюсь. — Потребуется ваша помощь, возможно, активное вмешательство или даже правовая защита.

— Ого! — приподнимает брови декан. — Привлечения вооружённых сил не требуется? Надеюсь, вы, как барон Мюнхгаузен, войну Англии не объявили?

— Надеюсь до ввода войск не дойдёт, — однако уверенности в моём голосе нет. — Видите ли, случилось кое-что…

14 сентября, воскресенье, время 15:40.

МГУ, площадь Ломоносова.

Всем хороша площадь основателя университета, но на лавочки бедна. Прямо сказать, нет их здесь. Поэтому присел на ступенчатое основание памятника. Надеюсь, Михаил Васильевич не обидится, а даже одобрит. Я же делом занимаюсь. Черкаю карандашом длинные сложные цепочки формул, изредка разбавляемые короткими комментариями.

Слабо помню, как сюда попал. Слонялся по территории и забрёл…

А если попробуем ряды Фурье-Римана в ортонормированном пространстве? Минут через десять с лёгким разочарованием откладываю карандаш. С темой рядов Фурье знаком шапочно, но начальных знаний хватает, чтобы понять бесперспективность направления.

Или меня что-то другое отвлекло? Какая-то группа приближается от проспекта. Лениво присматриваюсь. Чозафигня? А чего это они их за руки хватают?

Сценка, когда молодые люди приударяют за девушками прямо на улице, вполне обычная и мирная. Только не в том случае, когда женские голоса начинают звенеть от напряжения.

Три брюнетистых парня слишком, недопустимо настойчивы. Одной перегораживают дорогу двое, не давая уйти дальше, вторую последний из троицы тянет в сторону проспекта.

— Девушки, што вы шумите? Покатаемся на машине, попьём вина, да?

— Отстаньте от нас! Мы не пьём и кататься не хотим!

— Проста пагуляем, да!

Непорядок в Датском королевстве. Надо восстанавливать нарушенную гармонию Вселенной.

— Девчонки! — докрикиваюсь легко, до них метров тридцать, не больше. — Они вас достают?!

— Да! Помоги, пожалуйста!

Всё. Просьба о помощи поступила. Имею право её оказать и даже обязан. Я же жентельмен.

— Э-э-й!!! Ушлёпки!!! Ну-ка сбрызнули отсюда! Быстро!!!

Брюнеты от неожиданности замирают. Любой бы замер. Я же не просто так из-за куста гавкнул, встал во весь рост, упёр руки в бока. Это поза хозяина этих мест, какая-то гиеновая мелочь дерзко нарушает границу львиного прайда и слышит грозный рык местного владетеля. Именно такие хозяйские нотки в голосе, в котором ни грамма неуверенности в своём священном праве и необоримости располагаемых сил.

Один только мой голос хоть на секунду, но приводит агрессоров в замешательство. Девчонки — вроде с химфака — немедленно пользуются этой секундой. Вырываются и отбегают за меня и за памятник. Одобряю. Мы с Михайло Васильевичем не сила, а силища. Мужик он крепкий был, согласно историческим свидетельствам, и я постараюсь не подвести.

Искин находит новое дело, раз его от науки временно отлучают. Приближающаяся троица внимательно отслеживается, просчитываются шаги, направление, движения рук и даже дыхание.