Макс вздохнул и качнул головой:

– Я на твоей стороне, если что. Но этого следовало ожидать, когда ты созвал в это место всех самых упоротых садистов в округе.

– Знаю, — мягко заметил Ник. — Поэтому я слежу тут за порядком и все такое.

– Все логично, — немного поколебавшись, кивнул Макс. — А где девушка?

– Там Адьос с Мариной ее успокаивают. Поговоришь с ней?

– Ага.

Двинувшись за Ником обратно в клуб, Макс быстро нашел девушку Нату, которая выглядела сущим ребенком. Убедившись, что она уже отошла и даже готова остаться, чтобы посмотреть публичные сцены, он потрепал ее по затылку и позвал смотреть сцену Ника. Марина и Адьос тоже оживились — и они вчетвером переместились из пустеющей импровизированной гостиной в комнату, набитой людьми под завязку. И, поскольку Нику требовалось много места, все стояли очень плотно вдоль стен.

Абсолютно голая, ни капли не стесняющаяся красивая женщина стояла возле подвеса, ожидая, когда Ник затянет и застегнет на ней наручи.

– Это кто? — тихо спросил Адьос, но Макс пожал плечами:

– Понятия не имею. Тут Ник всех знает, я только приехал.

Он сгреб слегка дрожащую нижнюю и размял ей плечи:

– Ребенок, ты точно хочешь это смотреть?

– Мне двадцать два года! — возмутилась она шепотом, и Макс улыбнулся:

– Ну, если двадцать два.

Попытавшись ткнуть его локтем, девушка сразу получила по жопе и успокоилась.

– Поиграешь со мной потом? — спросила она.

– Два раза, ага, — ответил Макс без паузы, и она удовлетворенно кивнула, даже не уловив сарказма.

Как она ни хорохорилась, ее все еще потряхивало от стресса, и Макс в конце концов просто сгреб ее и сжал обеими руками, когда Ник начал точно также сжимать и настраивать свою мазу, подвешенную на цепях к потолку.

Следующие двадцать минут, наслаждаясь очень красивым и жестоким зрелищем, которое устроил Ник, Макс испытывал смешанные чувства. Это была область БДСМ, в которой он никогда не хотел быть и, в отличие от Ника, всегда оставался чистым доминантом. Он потратил много времени на то, чтобы овладеть кнутом, как и многими другими девайсами, но четко знал, что делает это лишь для того, чтобы растопыривать пальцы.

Макс никогда не наносил больше десяти-пятнадцати ударов такими штуками живой девушке. Мазы его не привлекали, а для Лизы и пять ударов в обхват были тяжелым испытанием.

Но отрицать тот факт, что это было очень красиво, Макс не мог. Ник крутил восьмерки, чередовал девайсы и типы ударов, круто контролировал силу и чутко реагировал на партнершу, пару раз подходя, чтобы дать ей передышку, повозбуждать и подержать за волосы.

Он начал одной рукой, а потом работал двумя, попадая с удивительной точностью и по ягодицам, и по верхней части спины. На взгляд Макса, за все минут двадцать можно было насчитать максимум пяток косячных ударов, что было просто невероятно, и то вряд ли это заметила сама девушка.

Маза отдавалась игре без всяких сомнений, молча принимая девяносто процентов ударов и лишь в конце, когда Ник развел ей ноги и начал наносить удары средней силы по внутренней стороне бедер, начала постанывать, один раз закричав, когда кнут щелкнул по особенно чувствительному месту.

После этого Ник нанес еще ударов сорок — уже довольно монотонных и менее сильных, чтобы гарантированно отправить ее в сабспейс. И снял с подвеса только когда ее тело обвисло, а нижняя определенно уже была где-то в своем мире, почти не реагируя на внешние раздражители.

Растолкав публику, Ник уложил ее на диван, и люди постепенно начали расходиться. Чуть позже, когда они пили чай в перерыве, Макс весело спросил:

– А где Марго? Почему не взял девочку с собой?

– А мы, наверное, расстались, — сказал тот фальшивым беззаботным тоном.

– Да ты издеваешься надо мной, — сказал Макс, от удивления даже опустив чашку, которую нес к губам.

– Забей. Надо выпить после вечеринки, — махнул Ник и поднялся. — Я пошел дальше. Сделай какую-нибудь сцену, чтобы народ не роптал, а то у нас две пары сегодня отменились.

– Слышал уже, — кивнул Макс и нашел глазами одну знакомую нижнюю, уверенно направляясь к ней. Он знал, что она не откажет.

Когда Лори уехала к Максу, он понял, что превратился в пружину, скрученную от тревоги. С одной стороны, он был почти уверен, что Макс поможет ей увидеть ситуацию под другим углом. С другой — что, если выяснится, что это он пережал? Что, если Лори получит от него поддержку?

Дима вовсе не был уверен во всем, что делал. Скорее он делал это, потому что по-другому не мог. Не мог больше принимать фальшь в ее улыбке, не хотел делать вид, что все хорошо. Он и так слишком долго держался перед вечеринкой у Миши. Теперь он хотел только поговорить с ней откровенно или вообще не продолжать эти отношения.

Все ощущалось так, что Лори довольно долго подвампиривала, а у него почти не осталось крови. И Дима решил, что если она вернется и снова ничего не скажет, то просто соберет чемодан.

Но к счастью, она вернулась совсем с другим лицом, и с порога спросила:

– Это правда, что ты хочешь поговорить об этом? О том, что произошло между мной и Тимофеем?

– Да, — ответил он, чувствуя физически, как светлеет его собственное лицо — и ее тоже.

– Прости. Я не знала, — сказала Лори, снимая куртку. — Правда думала, что ты не захочешь об этом слышать.