– Это не так.

Наблюдая за тем, как она медленно снимает обувь и собирается, Дима молчал, чтобы дать ей все время, которое необходимо. В глубине души он все понимал, в том числе то, что ему очень повезло с ней. У Лори была куча тараканов, как у всех, но время от времени она объявляла им войну. Не как все. Далеко не как все.

– Я очень долго винила во всем произошедшем себя, — медленно сказала она, не глядя на него. — За то, что была такой манипуляторшей, за то, что подпоила Тимофея и подбила его на игру с кнутом.

Дима мягко отшагнул в сторону, позволяя ей перемещаться по квартире. Когда Лори нервничала и говорила о чем-то важном, ей надо было ходить. И она направилась в спальню, а он за ней. Там, остановившись у окна, она добавила:

– Он для меня всегда был таким лапочкой. Он даже называл двухметровый кнут плетью, потому что не знал девайсов, не понимал разницы.

Дима кивнул, даже зная, что она не видит его, глядя на улицу, а скорее — внутрь себя.

– Потом я винила его и поняла, что так гораздо проще. Он проявил слабость, а он верх, и не имел на это права. Он практиковал по пьяни, и он последняя скотина. Это то, о чем я все время говорила тебе и Ирине и… всем, — выдохнула Лори, поднимая руку к горлу, словно там у нее начало что-то болеть. Краем глаза она посмотрела на него, и Дима снова кивнул, показывая, что внимательно слушает.

– Я не знала, кто из нас больше виноват. А когда до меня начало доходить, что особо никто, мне стало очень больно. В этом не было никакого смысла.

Ее голос понизился до шепота, губы дрогнули, ресницы намокли, и Дима сжал кулаки. Ему очень хотелось обнять ее, но по ее напряженной спине он видел, что она к этому не готова… сначала ей надо выговориться.

– Я хотела, чтобы был какой-то смысл, — сказала Лори, резко повернулась и снова пошла в сторону выхода из спальни, и привела его на кухню, где устало рухнула на стул и закрыла лицо, оперевшись локтями на стол. — Мы всегда говорим: мне было больно, но зато… И я искала это «зато», а его все не было, и я ощущала себя такой дурой. Я чувствую, что это во мне нет никакого смысла, в том, как я строю отношения с мужчинами. Об этом не знает даже Макс, я не смогла ему рассказать. Я никому не рассказывала.

Как только она заревела, Дима сорвался с места, сгреб ее в охапку, крепко сжал.

– Лори, — так серьезно, как только мог, сказал он, — Ты — самое осмысленное, самое важное, что когда-либо было в моей жизни. Ты делаешь мою жизнь лучше каждый день.

– Я… не верю, — всхлипнула она. — Прости, я просто…

– Заткнись и слушай, — перебил он. — Помнишь, как ты говорила, что я быстро научился быть хорошим домом? Так вот, я никогда бы этому не научился так быстро, если бы не ты. Я научился этому только потому, что я хотел до тебя дорасти, дотянуться как-то.

– Но во мне ничего особенного, — возразила она, поднимая залитое лицо слезами.

– Малыш, я скажу это один раз, и ты мне поверишь, — жестко сказал Дима, медленно обхватывая ее подбородок пальцами. — Ясно?

– Да.

– Ты лучшая нижняя в клубе. Всегда была ей и будешь. Лучшая для меня. Самая хрупкая, самая нежная, самая красивая и соблазнительная. Единственная.

– Я люблю тебя, — прошептала она, обхватила его руку обеими руками и поцеловала ладонь.

– А я люблю тебя, — ответил он, нежно взял ее лицо в обе ладони и целовал в губы, пока она не успокоилась.

– А еще Макс сказал, что в Питере будут отличные вечеринки, — грустно сказала Лори, спрыгнув с его колен и подошла к окну, коснувшись пальцем подоконника. — Жаль, что ты постоянно работаешь…

Дима посмотрел на ее палец, который рисовал какие-то невидимые узоры, и почувствовал, как его губы расплываются в улыбке:

– Ах ты, хитрожопенькая лиса. Ну-ка повернись.

– Нет.

Он встал и силой развернул ее за плечи, обнаружив, без малейшего удивления, что ее грустный вид был подделкой: Лори улыбалась.

– Сучка, редкостная, — сказал он, покачав головой. — Ладно, твоя взяла, едем в Питер.

Ник.

Он не планировал рассказывать Максу про фигню, которая вышла с Марго, но как-то вышло, что после второй рюмки язык развязался сам.

– А чего ты ожидал? Это начало отношений. Конечно, она хочет внимания, — сказал Макс, глядя на него без малейшего одобрения.

– Представь, мне бы тоже внимание не помешало, — саркастично отозвался Ник. — Но я… Не знаю. Помнишь, как с Томой начиналось? Я говорил тебе, что хочу пороть ее как мазу, и ты сказал, что это нормально?

– Ну да. Я сказал, что нормально хотеть. А делать не нужно, — уточнил Макс.

– Да я и не делал. Не суть, — махнул головой Ник. — Но с Марго это по-другому. И если то было нормально, то это тогда что?

Макс изумленно посмотрел на него, отпил из своей огромной кружки пива и поставил ее на стол:

– Ты вообще о чем? — спросил он после паузы.

– Короче, такая тема, — с готовностью пояснил Ник. — Я хочу и не хочу пороть ее одновременно. Она открыта и доверяет мне гораздо больше, чем Тома, но мне кажется, что она слишком ранима. Каждый раз, когда я держу ее в руках, мне хочется ласкать ее и… просто трахать. Но когда я смотрю на нее, на ее задницу, мне хочется взять кнут потяжелее. Такая привлекательная сучка должна быть наказана.