Мужчина полез в шкаф и вынул из него пачку бланков.

– Вот, держи на первое время, - сказал он, пододвинув к ней листы. – Сейчас еще сумку тебе выдам. И форму. Правда, поискать придется: не помню, куда сунул. Я о прошлом годе три женских размера со старого склада выписал: списать хотели, представляешь? Как в воду глядел, что следующим фельдъегерем девка будет. Нынче время такое – женщины повсюду верх берут. А ребята мне еще не верили. Теперь ящик водки должны. Шинель выдать?

– Нет, спасибо, - тут же отказалась Аня.

– Зря, - покачал головой мужчина. – В ней зимой тепло. Только тяжелая очень.

– У меня шуба есть. Норковая, - пояснила девушка.

– Норковая? – переспросил мужчина. – М-да. Фельдъегерь в норковой шубе – это что-то новенькое. Ну, да тебе виднее. Главное, чтобы тепло было. Но фуражку носи, это по уставу. У тебя какой размер?

– Не знаю, - замялась Аня.

– Ладно, на глазок подберу, - сказал начальник, поднимаясь. – Если что, поменяешь. Ты подписывай, подписывай, я пока на склад схожу.

– А, хорошо, - Аня потянулась к договору и тут сообразила, что ее только что профессионально обработали, не оставив и шанса на отказ. Не то, чтобы она не могла бы еще возмутиться. Могла, конечно. Но подал опытный дядечка все так, что отказываться было попросту незачем. Работа у нее есть? Нет работы. Отчего бы не завести. Работа сложная? Нет. Просто посылки по городу разносить. Ну, раз в году в лес съездить на дальние поселения. И даже если начальник чуть приукрасил, и в лес придется смотаться не разок, а раз десять, то что тут страшного? Тем более, Микола, как оказалось, должен и проводником работать. Короче, ничего сложного, мечта, а не работа. А раз государственная, меньше минималки платить не будут, что для Косяковки просто верх мечтаний. К тому же, никаких проблем с больничными, отпуском и декретными (если таковые, разумеется, понадобятся).

– Ну что, подписала? – спросил начальник, вернувшись с плотненькой стопочкой вещей зеленого цвета. – Вот держи: юбка, рубашка, китель, фуражка. Туфли подходящие сама купишь: у меня на складе только кирзовые сапоги. Хотя, могу выдать. Надо?

– Нет, спасибо, - отказалась девушка, принимая форму. В швах одежда была украшена золотистым жгутом, кое-где выглядывали металлические значки ласточек: такие же ласточки и циферблат были изображены и на печати «Государственной курьерской службы». В принципе, форма была очень даже ничего. Только явно перележала на складе: запылилась и попахивала бабушкиным сундуком.

– Пуговки на кителе полировать не забывай, - посоветовал начальник, пожимая ей руку. – Чтоб на солнце блестели красиво. Фельдъегеря, может, и не военные, но своя честь тоже есть. Так что ты ее береги. Во всех смыслах.

– А как вас звать-то? – спохватилась девушка.

– Адросий я, - представился мужчина. – Андросий Кузьмич. Можно просто Кузьмич – меня так все зовут.

– Приятно познакомиться, - сказала девушка. – А меня зовите Аня.

– Какая ты Аня? – с укором поглядел на нее начальник. – Агнесса Марьямовна и никак иначе. Чтобы строго. Чтобы все уважали. Запомнила?

– Угу, - кивнула девушка, чуть порозовев.

– Да, и вот еще, - спохватился мужчина. – В лесных поселениях веди себя… как бы это сказать… Ну, с достоинством. Можно даже чуток высокомерно. Помни, что там ты не просто почтальон, а представитель Российского государства. Чиновник с соответствующими привилегиями. Мигалки в лесной чаще тебе, конечно, не нужны. А вот бояться и уважать они тебя обязаны. Так что держи марку.

– Поняла, Андросий Кузьмич, - кивнула девушка.

– Вот и славно, - добродушно улыбнулся начальник, подкрутил ус и правда стал похож на довольного Сталина. – Ступай, принимай участок. Реквизиты зарплатной карты на неделе занеси, не забудь. И трудовую. Инструкции придерживайся, но правила, режим работы можешь свои установить. Местные привыкли вечерами приходить, когда стемнеет. Но если тебе на рассвете удобнее, пусть на рассвете приходят.

– Ой, нет, я сова, мне вечерами удобно, - замахала рукой Аня.

– Ну и прекрасно, - начальник по-отечески похлопал ее по плечу, одновременно и хваля, и выпроваживая. Они распрощались, и Аня осталась наедине со своим новым реквизитом: формой и огромной угловатой сумкой на ремне со скромной надписью «Государственная курьерская служба».

– Ну что, согласилась? – поинтересовалась дежурная, с любопытством косясь на ее скарб.

– Откажешься тут, - вздохнула девушка, но тут же вспомнила слова начальника о чести и высокомерии, спохватилась, гордо вздернула нос и покинула обсиженное мухами помещение почты. Она ж теперь ну почти чиновник. Большой босс трех мелких деревень, хе-хе.

Дома обнаружилось, что сумок у нее не одна, а целых две: в первой полагалось перевозить некрупные посылки, во второй хранились документы. В комплекте с сумками шла еще и советская чернильница-непроливайка, стальное перо на резной деревянной основе и бутылек с чернилами, здорово отдающими плесенью. Весь этот антикварный бред Аня сложила к не менее антикварной коллекции дядюшкиных аудиокассет возле когда-то модного магнитофона «Квазар 303». Сумки, впрочем, оставила: они были вместительные и удобные. Кроме того, надевались на разные плечи, образуя ремнями крест на груди, прекрасно гармонирующий с пуговицами кителя. Китель был чуть великоват, зато юбка-карандаш сидела, как влитая, а рубашка из тонкой ткани цвета жухлой травы прекрасно смотрелась и без кителя. Фуражка тоже подошла, но на буйных рыжих кудряшках сидела в лучшем случае как у стриптизерши.