– Ну, он же не сам себе зарплату назначает, - мягко возразил ей Игорь. – Сколько люди подают, столько и получает. А верующие стараются поддерживать друг друга в беде. Так почему же сразу ворье-то?

– А чего это ты его вообще защищаешь? – возмутилась девушка и спихнула, наконец, его руки со своей талии. – Верующий – не равно праведник. От хорошей жизни в церковь не бегут, туда совесть поганой метлой загоняет. А люди делятся на грешников и праведников не зависимо от того, болтается ли у них на шее крест.

– Я об этом никогда не задумывался, - честно признался Игорь, вытащил из-за пазухи серебряный крестик и задумчиво на него уставился. Аня не придала этому действию никакого значения. По крайней мере, в первый момент. Но спустя три секунды до нее дошло:

– Ты что, крещеный? – она некультурно выпучила глаза. Чего-чего, а крещеных эльфов она еще не видела.

– Ну да, - кивнул Игорь, пряча крестик. – А что, нельзя? Свободу вероисповедования в России еще никто не отменил.

– Да можно, отчего же нельзя, - смутилась девушка, сразу подрастеряв весь свой пыл. Так вот чего он так защищал этого обманщика в инвалидном кресле: пытался не дать в обиду собрата по вере.

Аня выпрямилась. Ей стало как-то неловко. Мало того, что она всю жизнь была атеистом, максимум – агностиком, и косвенно в этом призналась, так еще и умудрилась наговорить верующему неприятных слов. А вдруг обидится? Весь богатый опыт общения Ани с православными сводился к одной единственной мысли: при общении с верующими лучше о боге даже не заикаться – если ты не христианин и не хочешь им становиться, то испортишь отношения раз и навсегда.

Пауза в разговоре вышла неприятная.

– А ты крещеная? – будто расслышав ее опасения, беспечно поинтересовался Игорь.

– Ну, не совсем, - сразу замялась девушка, не зная, как обойти скользкую тему.

– Не совсем – это как? – вскинул брови Игорь. – Святой водой облили, а крестик не надели?

Аня нервно хихикнула, а потом набралась храбрости и призналась:

– Я агностик. Можно даже сказать, атеист.

Сказав это, девушка непроизвольно вжала голову в плечи и даже зажмурилась, ожидая вдохновенной проповеди. Но реакции не последовало. Аня приоткрыла один глаз.

– А агностик – это кто? – со спокойным любопытством поинтересовался Игорь.

– Ну… агностик… он не верит, но и не отрицает. Как-то так, - все еще настороженно и неловко пояснила она.

– А-а, ясно, - кивнул Игорь. – Тогда я, наверное, тоже агностик. У нас в семье на самом деле мама верующая. С детства меня в церковь водила и крестила сразу после рождения. Лично мне больше буддизм нравится, но как-то привык уже быть православным.

Аня выдохнула. Слава всем богам, скандал на религиозной почве отменяется.

Будто услышав ее мысли, Игорь вдруг выдал:

– А вообще, если внимательно читать различные святые книги, можно выделить множество совпадений. У меня на этот счет две идеи: либо все религии на самом деле посвящены одному богу, и не имеет значения, в какую церковь ты ходишь, либо все они – вымышленные, а разновидности появились из-за многократного пересказа и копирования изначального учения. Особенно забавно Коран и Библию сравнивать. Ты не поверишь, там… А, впрочем, тебе, наверное, не интересно будет, ты же не верующая, - он махнул рукой.

Ане было интересно, но в общем ворохе мыслей поселилась одна особенная – колючая и неудобная. Немного покопавшись в своей голове, девушка вычленила ее и оформила в слова:

– Слушай, Игорь. Вот я никак не могу понять: то ли ты умнеешь с каждым днем нашего знакомства, то ли раньше ты просто… ну…

– Прикидывался дурачком? – усмехнулся Игорь и развел руками. – Ты меня подловила. Признаю, есть такое. А что делать? Иначе никак. Ты посмотри на меня: сколько мне на ваш, земной взгляд?

– Хм, - Аня задумчиво окинула взглядом угловатую фигуру. – Лет шестнадцать?

– Ну, это ты мне польстила, - рассмеялся Игорь. – Обычно дают четырнадцать, а то и двенадцать. Приходится соответствовать, иначе слухи пойдут. Я-то что? Я уехать могу. А вот маму из Косяковки клещами не вытащить. Зачем ей сплетни да пересуды? Вот и приходится подстраиваться: там спиннер покрутишь, тут слайм на стену намажешь, за углом сигареткой подымишь с ребятами. Между прочим, довольно сложная работа: у детей каждый год какая-нибудь новая дурь в моде. А о том, как школьником было трудно прикидываться, вообще молчу: я ж с первого класса до одиннадцатого внешне почти не менялся. Хорошо, в классе треть наших училась: разница в росте не так в глаза бросалась.

– М-да, - протянула Аня. – Может, зря вас под Косяковкой поселили: в той же Москве вас бы даже соседи по лестничной клетке не замечали.

– В Москве наши дубы расти не будут, - отмел ее идею Игорь. – Экология плохая.

– Да, кстати, как твой дуб? – вспомнила вдруг девушка.

Этот простой вопрос сподвиг парня на восторженную речь, больше напоминающую театр одного актера. Он рассказал ей все: и сколько сантиметров в ростке вверх и вниз от уровня почвы, и где он его посадил, и чем прикрыл, и сколько слоев грунта выложил, в каком соотношении брал перегной, торф, песок и какие-то таинственные «пересыпки», из чего сделал мульчу, чем поливает, чем подкармливать собирается, чем обрабатывать от вредителей и укрывать на зиму, какие инструменты планирует заказать и какими способами маскировать, когда деревце достигнет высоты забора.