На следующий день мы с Торгримом отправились прогуляться по городу и заглянуть к нескольким его знакомым. Ада же ушла спозаранку по каким-то своим делам — мы не встретили её даже за завтраком.

Гном был чуть менее мрачен, чем вчера, но его настроение явно подупало.

— Переживаешь за друзей? — спросил я, когда мы шли по городу в одну из кузниц, где работал товарищ гнома.

— Конечно, — кивнул Торгрим, — Не дай Матерь гор, они заразятся…

— Надеюсь, с ними всё будет в порядке.

Гном кивнул.

— Слушай, я всё хотел спросить, — чтобы отвлечь друга от мрачных мыслей, сказал я, — А рельсовая дорога и правда такая быстрая?

— А то! Пассажирские вагонетки пересекают её за двое суток, торговые — за четверо.

— Ого!

— Ага.

— А что на той стороне? Какой-то Имперский город?

— Нет, там небольшое поселение моих собратьев. Обслуживают станцию, которая связывает Дикие земли и Империю. А вот до ближайшего имперского городка от них далековато — километров двести, наверное…

Сегодня я получил возможность получше осмотреть Керак-Норн. И надо сказать, мне он казался невероятен! Чёткие линии широких улиц, всё вымощено булыжником, дома — чистые и крепкие. Везде установлены масляные фонари, имеются отдельные, прикрытые крышками канавы для нечистот, большое количество колодцев.

Было видно, что люди (и гномы), которые строили город, очень любили своё дело. Всё построено в одном стиле, всё поддерживается в порядке, да и внешний вид большинства горожан показывает, что Керак-Норн живёт в достатке.

Конечно, помимо Торгового, Золотого и Жилых районов, как рассказал Торгрим, тут имелся и Рабочий район, где трудилась изрядная часть населения, и где было построено «грязное» производство.

Были и Трущобы — нищие есть в любом городе, как и преступники, и дальняя южная часть Керак-Норна как раз и представляла такой «отстойник». Кроме того, там обычно жили и те, кто мечтал получить гражданство — на это у них был срок в один год, после которого они могли купить жильё — если повезёт скопить денег.

Кузница, в которую он меня привёл, находилась в Рабочем районе. В здоровенном одноэтажном здании грохотали молоты, а внутри стоял жар, исходящий от огромного очага посреди помещения.

За массивной наковальней стоял человек — не гном, как я изначально подумал — а вокруг носился пяток его помощников.

— Торгрим! — удивился высоченный широкоплечий мужчина с простоватым лицом и собранными кожаным ремешком волосами. Облачён он был в кожаные штаны, перчатки, и длинный фартук из того же материала. — Ну дела!

Он отложил молот, и приветливо приобнял моего товарища.

— Да вот, решил заглянуть к старому другу, — улыбнулся гном, и представил меня, — Это Виктор, мой товарищ. Вместе путешествовали через Дикий край. Виктор — это Гарольд, лучший кузнец Верхнего города.

— Скажешь тоже! — фыркнул кузнец, стянул перчатку и протянул мне покрытую застарелыми ожогами ладонь. — Рад знакомству! Друзья Торгрима — мои друзья!

— Взаимно, — улыбнулся я, отмечая, что комплекцией этот мужчина лишь немного не дотягивает до Гальвара из моих видений.

— Что вас ко мне привело?

— Решил поздороваться, пока здесь, и прикупить кой-чего, — ответил гном, — Я тут меч приобрёл, да не мой размерчик немного. Мне бы секиру. Поменяешь? С доплатой, разумеется.

Он отдал клинок, которым завладел ещё в Еловых выселках, и Гарольд скривился.

— Дряная работа… Дешёвка! Его только на переплавку отправлять! Хотя… Моим парням тренироваться сойдёт, — Он усмехнулся, разглядев у гарды клеймо Марки, — В бою что-ли взял?

— Не совсем.

— Ну пошли, расскажешь!

Мы направились к небольшому дому, расположенному рядом с кузницей, и уселись за длинным столом возле печи. Милая девушка — дочка кузнеца — быстро накрыла на стол, и около часа Торгрим рассказывал о наших приключениях. Гарольд то смеялся раскатистым смехом, то хмурился, а я лишь молча кивал в нужных местах.

После этого мы обсудили происходящее в Нижнем городе и загадочную болезнь — о которой кузнец, разумеется, ничего нового нам не поведал. А уж после этого перешли к делам.

Торгрим, заплатив десяток серебрушек, выбрал одну из предложенных Гарольдом секир. Она была изящная, с вытравленным на полукруглых лезвиях узором, короткой ручкой, обмотанной кожем, и с небольшим набалдашником на пятке.