Макрон из-за задержки вольноотпущенником нетерпеливо уставился на Мурену: - Что ты этим хочешь сказать?

– В Риме есть люди, некоторые из них весьма высокопоставленные чиновники, занимающие руководящие должности, которые отчаянно пытаются устранить Клавдия и вернуть Рим Республике. Похоже, что эти люди по-прежнему привержены своему делу, несмотря на судьбу других, вынашивавших республиканские амбиции. Я говорю о таких людях, как Скрибоний и, конечно же, Тит, отец Паво.

Макрон пожал плечами: - Это все, понятно! То, что у Клавдия есть несколько врагов в сенате. Даже для меня это не новость, и мне плевать на политику. Кроме того, Клавдию и самому плевать на кучку этих старых пердунов в тогах?

– Красноречиво сказано, Макрон. Однако к Освободителям нельзя относиться легкомысленно. Они очень организованы, скрытны и пользуются значительной поддержкой среди сенаторов и инакомыслящих, выступающих против Императора. Мы считаем, что они планируют новый заговор.

– Проклятые греки, - проворчал оптион. – Во всем вы видите заговоры.

Мурена, казалось, не услышала его. Он стряхнул пятно грязи со своей туники и сказал: - У Клавдия полно врагов, как здесь, так и за границей. Это характер его работы. Но кое-какая информация дошла до сведения имперского секретаря, и мы, как верные слуги Императора, должны ее проверить.

– Какого рода информацию?

Мурена поджал губы: - Мы опасаемся, что Освободители планируют убить Императора на Играх.

Сперва, Макрон был слишком ошеломлен, чтобы ответить. Затем он надул щеки, выпуская все напряжение в мышцах. - Существуют сотни, если не тысячи, идиотов, говорящих о том, что они хотели бы поиметь Клавдия. Я не эксперт, но план сообщить Императору хорошие новости перед толпой - самый глупый план, о котором я когда-либо слышал.

– Этот план - не пустая угроза, Макрон.

– Действительно? Откуда вы знаете? От какого-то бедняги, которого связали и подвергли пыткам в Мамертине, не так ли?

Мурена метнул мрачный взгляд на оптиона.
– Ты, наверное, знаешь, что мы пытались завербовать Паво, чтобы он помог нам разделаться с Освободителями. Я сделал ему предложение в Капуе. В обмен на то, что он склонится перед Клавдием в публичной демонстрации поддержки нового Императора, мы пощадим его сына … Паво, конечно, отказался. Он довольно раздражительный мальчишка унаследовавший антиавторитарную жилку своего отца.

– Ближе к делу, - перебил его Макрон, чувствуя, как несправедливость переполняет его грудь.

– После того, как Паво отказался от нашего предложения, Паллас и я были вынуждены прибегнуть к другим средствам, чтобы выступить против Освободителей. К сожалению, мы не можем арестовать всех сенаторов в Риме и выпытать из них правду, как бы нам этого ни хотелось. Такое не одобрила бы толпа. Однако Фортуна благословила нас в образе перебежчика из рядов Освободителей.

– А зачем такой человек пришел к вам?

Мурена тонко улыбнулся: - Мы сделали ему предложение, от которого он не смог отказаться. Перебежчик, обычный местный судья, рассказал нам о плане убийства Клавдия на Играх.

– Звучит маловероятно, если ты меня спросишь, - язвительно ответил Макрон.

– План, безусловно, смелый. Но, учитывая их успехи в уклонении от захвата и подрыве авторитета Императора, мы должны предположить, что угроза реальна.

Над лазаретом раздались далекие аплодисменты. Потолок затрясся, стены застонали под огромной массой людей, задвигавшихся по верхним галереям Арены. Мурена нахмурился.

– Это место может развалиться, - заметил он.

– Тогда построй новое, - хрипло ответил Макрон.

– О, мы конечно это сделаем. Возможно, через несколько лет… со временем мы построим Арену, не имеющую аналогов. Мы будем устраивать гладиаторские бои невообразимого масштаба, и наша власть над толпой будет беспредельной. - Помощник перестал хмуриться и посмотрел себе под ноги.
– И, что самое замечательное. Мы с Палласом поначалу относились к гладиаторским боям довольно равнодушно. Но теперь мы видим, что они действительно являются благословением Юпитера. В будущем нам придется построить их побольше, чтобы контролировать состояние толпы и, что более важно, она была на нашей стороне.