Он лишь пожал плечами.

– Я редко дерусь в рубашке.

На этот раз я закатила глаза совершенно естественно.

– Значит, это часть твоей стратегии? Отвлекать врага своими мышцами, чтобы потом убить его, пока он будет любоваться твоим великолепием?

– Каждый раз поражаюсь, как хорошо это работает, - согласился он.
– Можно подумать, что когда я бегу к ним с боевым кличем, они комментируют горящий топор, но нет. Они всегда говорят: Посмотри, какие у этого Бьорна красивые мышцы. Если я выживу в этой битве, я поклянусь пить меньше медовухи, чтобы мой живот был похож на его.

Я нахмурилась, раздосадованная тем, что он взял надо мной верх. Снова.

– Почему тогда?

– Потому что ткань горит.
– Он ухмыльнулся.
– Так что я либо снимаю ее заранее, либо приходится срывать ее посреди боя.

– Кожа не горит, - категорично заявила я, точно зная, что носили воины, когда сражались.
– Как и сталь. Так что либо ты тщеславен, либо глуп.

Бьорн широко раскинул руки.

– Мне надо выбрать?

– Действительно, зачем, - проворчала я, нагибаясь, чтобы поднять щит и крепко сжать его.
– Снорри приказал тебе научить меня сражаться в стене щитов. Можешь приступать к этому прямо сейчас.

– Да, правительница Халсара.
– Он поднял свои зеленые глаза к небу.
– В стене щитов ты должна держать щит.

– Правда?
– сказала я.
– Этого я не знала.

– Ты должна держать щит долгое время.
– Он низко наклонился, его нос оказался на расстоянии меньше ладони от моей уже дрожащей руки, затем встретил мой взгляд с приподнятыми бровями.
– Подозреваю, что ты не сможешь держать его дольше пяти минут.

Он повернулся и отошел на несколько шагов назад по причалу, после чего опустился на задницу. Затем он свернул рубашку и использовал ее в качестве подушки, лег на спину и закрыл глаза, намереваясь, похоже, позагорать, пока я буду стоять здесь, дрожа и потея.

Высокомерный урод!

– Подними руку, Фрейя, - сказал он, хотя никак не мог меня видеть.
– Ты защищаешь свое сердце, а не колени.

Засранец! Я подняла щит повыше, скрежеща зубами, хотя рука запротестовала от напряжения. Но я сделаю это. Сколько бы времени мне ни пришлось стоять здесь. Может, я и не так представляла себе обучение воинов, но это не означало, что я сдамся.

Я справлюсь, тихо проговорила я. Я смогу.

Проходили минуты, и с каждой из них я молилась, чтобы Бьорн сказал, что прошло достаточно времени. Что я доказала свою состоятельность.

Но он ничего не говорил. Я не была уверена, что он вообще не заснул. На берегу собиралось все больше и больше людей, они наблюдали за происходящим и хихикали, как будто все это было большой шуткой. Даже дети присоединились к ним - несколько из них держали щиты дрожащими руками, высмеивая мои усилия.

Я вышла из себя.

– Вставай!
– рявкнула я.
– Ты здесь для того, чтобы учить меня, а не дремать на солнышке. Я хочу заняться чем-то другим.

Бьорн приоткрыл один глаз.

– Ты думаешь, так бывает в бою? Ты устаешь и объявляешь врагу: Я устала. Давай вместо этого займемся чем-нибудь другим. Давай зажарим курицу и выпьем по кубку, пока моя рука не отдохнет.
– Он сел прямо.
– Если в бою тебя покинут силы, Фрейя, ты умрешь.

– Я знаю, - процедила я сквозь зубы.
– Но я хочу, чтобы ты проверил мою силу другим способом.

– Хорошо.
– Он поднялся на ноги и взял второй щит.
– Готова?

Прежде чем я успела ответить, он врезался в мой щит. От удара я пошатнулась и чуть не свалилась с причала. Задыхаясь, я вернулась в центр, едва успев поднять щит, прежде чем он нанес следующий удар. Я снова зашаталась и едва не упала за край.

– Почему ты так злишься из-за того, что тебе приходится это делать?

Потому что было совершенно очевидно, что он зол.

За развязностью, шутками и безразличием скрывалась ярость, и я не понимала почему. Не понимала, почему учить меня драться и прикрывать мне спину - это так ужасно.

– Потому что это чушь собачья.
– Он врезался своим щитом в мой с такой силой, что мои каблуки заскользили по краю причала, и только удача удержала меня от падения.
– Моя судьба не связана с твоей - Снорри лишь играет словами, чтобы получить желаемое. Это не моя судьба - защищать тебя.

Последнее в какой-то мере имело смысл, но первое…

– А что, если он прав? Кроме Илвы, только ты видел, как в круге меня разрывали на части. Это должно что-то значить.

– Наверное, потому что во мне есть кровь бога.