В голове вспышками отражение реальности. Моё возбуждение такое очевидное, что между нами, кажется, наводнение случается. Горячо, скользко, напряженно.

Подаюсь вперед, позволяя сильным рукам теперь зафиксировать мои ягодицы.

В сексе Макрис всегда ведет. Я могу быть какой угодно «до», но во время --- ведущий только один. Подавляет и властвует.

Чувствуя приближение оргазма, утыкаюсь во влажную шею и сладко стону. Андрей все еще удерживает мои бедра на весу, чтобы не навредить ребенку. Вколачивается последний раз и спаивает наше удовольствие воедино…

Всхлипываю от нахлынувших чувств и осоловело смотрю на него. Целую в губы, путаю короткие волосы на висках.

Приглядываюсь. Замираю от ужаса.

— Тебе было больно? — спрашиваю, разглаживая мелкие шрамы в виде точек на лице.

— Нет, не было.

Врёт специально.

После оргазма я чувствую себя опустошенной, поэтому эмоции вываливаются наружу с помощью слез, которые стекают по щекам Адриана, когда я забрасываю острые скулы лаконичными поцелуями.

— Т-ш-ш… тише, моя девочка, — останавливает и аккуратно укладывает голову к себе на грудь.

Кусаю губы, пытаясь успокоиться.

— Давай запланируем свадьбу на следующую неделю? — спрашивает. На мой взгляд, больше для того, чтобы отвлечь.

Замираю.

Я не из тех, кто хотел бы пышное представление или кучу родственников. У меня их просто нет. Мама бы в любом случае не пришла, папа тоже. Он сейчас по рекомендации Адриана проходит лечение от зависимости.

Конечно, было бы классно увидеть Соболевых, но Яна на таком сроке никуда не поедет.

— Даже не знаю…

— Вера…

— А хотя, — с воодушевлением подскакиваю. — Да, давай. Давай отметим свадьбу через неделю.

Макрис подозрительно на меня смотрит. Ухватывается за талию и ловко переворачивает на спину. Его член снова каменный.

— Что это послужило тому, что ты передумала?

— Ничего…

— Ты меня пугаешь…

— Ничего, Адриан.

— Говори, — жарко целует шею, переходя на грудь.

Шутливо прикусывает сосок.

— Говори, женщина.

— Ничего… — легкомысленно откидываю голову на подушки и искренне смеюсь. — Просто я подумала, что это идеальный случай выгулять мои новенькие пятьдесят пятимиллиметровые Лабутены…

Глава 40.

— Волнуешься, Вера?

Поворачиваюсь, чтобы бережно поправить воротник строгой рубашки. С ним все в полном порядке, но мне так хочется соприкасаться с Адрианом, что я пользуюсь любой возможностью.

— Вот ещё, — фыркаю. — Подумаешь, в первый раз выхожу замуж. Да ещё и в Греции.

— В первый раз вроде как всегда страшно, — невозмутимо замечает мой муж.

— Ты шутишь, Андрей? В двадцать восемь страшно вообще не выйти, поэтому мне сегодня прекрасно. Я наконец-то счастлива.

Соединяю наши ладони, едва сдерживая предательские слезы. Разглядываю блестящие кольца. В этой точке планеты наконец-то наши души воссоединились. Теперь навсегда. Вовеки веков, как сказала милейшая женщина в посольстве, куда мы завезли документы после мэрии Афин.

Автомобиль останавливается возле здания большого ресторана, где запланировано празднование. Пора узнать, что такое свадьба по-гречески. Смотрю в окно.

— Я рад, что у твоих гормонов хорошее настроение, — произносит Адриан, обнимая со спины.

— Было… — шепчу недовольно, а моя улыбка молниеносно слетает с лица, потому что прямо рядом со входом с моей свекровью мило беседует Эрика.

— Что она здесь делает?

— По всей видимости, кто-то её пригласил.

Хочу выйти из машины, чтобы поскорее оказаться на свежем воздухе. Хотя в автомобиле включен кондиционер, а на улице такая духота, что моё тело под свободным платьем кремового оттенка тут же станет липким, а макияж превратится в пластилиновую массу.

— Вера… постой, — останавливает меня новоиспеченный муж.

Позволяю увлечь себя обратно под крылышко.

— Эрика — мама Хлои, — быстро проговаривает он мне на ухо. — Я не могу вычеркнуть её из жизни только потому, что она тебе неприятна.

— Я не хочу, чтобы ты её вычеркивал.

Вдруг понимаю, насколько глупо со стороны выглядит моя истерика. Это ведь всё от неуверенности в себе. И проклятой ревности, которая просыпается всякий раз, как я думаю, что эту женщину и моего мужчину связывает ребенок. Ни в чем неповинный ребенок.

Это чувство какое-то первобытное, объёмное. Оно заставляет совершать странные, необдуманные поступки. Это чувство мешает жить, и пора бы с этим уже что-то сделать. В конце концов, хозяйка вечера сегодня я.