— Конечно, Вера. Я вообще всё про тебя знаю…

Искры в его глазах становятся похожи на пролетающий от извергающегося вулкана пепел, и я в ужасе стискиваю тонкую ткань пиджака. На секунду ныряю в воротник, чтобы ощутить аромат Адриана. Подчерпнуть его, как глоток воды. Это немного бодрит и придает сил.

— Всё знаешь?

— Конечно… А ты думала, я богатенький мажор без мозгов? Так ведь все про меня говорят?.. Даже отец так считал.

— Никогда так не думала, — посматриваю в окно. — Я считаю тебя талантливым художником и не раз говорила об этом твоим родителям. И матери, и отцу.

— Отцу, — приподнимает он темные брови. — Тому, которого ты убила?

Спину холодом обдает.

— Я никого не убивала, — возражаю, все еще пытаясь держать лицо.

Боже, храни журналистику. Беременность, конечно, внесла свои коррективы, и я ничего не могу поделать с тем, что покрываюсь липким потом и язык заплетается.

— Зачем ты приехал, Феликс? — спрашиваю напрямую.

— Отомстить за отца, — отвечает он мрачно, сворачивая с главной дороги вправо.

Напоследок смотрю туда, откуда мы приехали. Ни одного огонька, ни одного автомобиля.

Черт…

— Может, отомстишь тому, кто реально устроил взрыв? — предлагаю.

— Прохорову? — усмехается Феликс. — Ему я уже отомстил.

Прикусываю язык.

— Как же?

Хохот, который звучит в салоне автомобиля, заставляется внутренности сжаться. Да этот парень явно не в себе!..

— А… ты ведь давно не была дома… Ничего не знаешь.

— Что ты сделал, Фел?..

— Помнишь Луизу Корневу?..

Прикрываю глаза, отчетливо чувствуя, как подскакивает давление, когда слышу имя и фамилию внебрачной дочери Всеволода Андреевича.

— Что с ней? — замираю.

— На дорогах очень опасно, Вера. Ты ведь журналист. Сама знаешь…

Мотаю головой. Значит, покушение на Адриана — тоже его рук дело.

— Луиза жива?

— Увы, да. Будем надеяться, что стреляю я лучше, чем сбиваю.

Снова ржет. И заинтересованно на меня смотрит, ожидая реакции.

Его поведение определенно точно кричит о том, что Феликс не в себе. Его щеки даже выглядят безумно горячими, волосы взъерошены, а рот странно приоткрыт.

Когда автомобиль останавливается, я начинаю в панике озираться и вглядываться в темноту за окном. Молюсь всем богам, чтобы хоть кто-то пришел ко мне на помощь.

— Выходи, Стоянова, — приказывает Умаров.

— Ты… ведь шутишь? — стискивая зубы, шепчу. Сжимаю кулаки. — Скажи, что ты шутишь, Феликс, — срываюсь на крик.

Испуг накрывает. Окатывает с головой. Сопротивляться и быть сильной просто нет возможности.

Наверное, вот оно — реальное искупление.

Я ведь знала, что так просто моя ошибка с рук не сойдет, просто надеялась… надеялась, дурочка, что как-то обойдется. Но в жизни так не бывает, и за все надо платить.

За все.

Не сдерживания рыданий, вжимаюсь в кожаное кресло, потому что я оказывается, та ещё скряга. И мало того что не желаю платить, я не хочу, чтобы «долги» забирали жизнь моей девочки.

Прикрываю глаза и обжигающие слезы обрушиваются на лицо.

Господи Боже, помоги мне. Я за всё отвечу, любой крест унесу. Но она… За что?..

— Выметайся из тачки? — орет Умаров, как больной.

А у меня ноги окаменели, я их совершенно не чувствую. С ужасом жду, пока он обойдет машину и распахнет заднюю дверь.

— Я сказал выметайся, — повторяет, подхватывая меня под локоть и вытягивая наружу. Ночной холод помогает мобилизоваться. — Твой грек просто подарок мне сделал. Море всё смоет. Твои грехи… и мои… Всё смоет.

— Феликс, — мотаю головой, пытаясь поспевать за ним. — Зачем?.. Почему?.. Ведь не я устроила тот взрыв…

Голос опускается до умоляющих интонаций.

— Прохоров с Макрисом думают, что обошли меня, — цедит он.

— При чем здесь Адриан? Они ведь конкуренты.

— Были, — орет Феликс. — Были конкурентами. Макрис пообещал мне, как только ты родишь ублюдка, я могу делать с тобой все, что захочу.

— Я не верю, что Адриан такое сказал, — шепчу.

Может, если только выигрывал время? Или усыплял бдительность.

— А потом, — продолжает Феликс, будто меня не слышит. — Переобулся, блядь. Переобулся! Откупился, оставив идею приобретать прииски. В пользу Прохорова.

— А при чем здесь я? — срываюсь.

— При том, что Прохоров за это пообещал разобраться со мной. Макрис — улетает из страны с тобой, а Прошка — забирает у меня прииски за бесценок и легализует бизнес своих «хищников» (золотоискатели-нелегалы — прим. Авт).