— Говори и не дай Адрофит…

— С границы передали, там появился Алмазный Кулак!

— Я же приказала не пускать его!– в голосе Амали появились истеричные нотки.

Она поднялась, и жрец помог ей, почтительно придерживая за руку. В храм, похоже, не пускали гвардейцев-Хранителей и безопасников из Тайной Ветви, зато жрец получал государственные новости и передавал их, отметил для себя Бранд. Жрицы, даже не пытаясь одеться, застыли чуть поодаль и, похоже, за ними тоже стояла отдельная история, скорее всего связанная с ребенком в животе Амали.

— Он разнес пограничную заставу и проломился силой, — ответил жрец. — Ваше Величество, он чрезвычайно опасен…

— Хватит рассказывать то, что все и так знают!– Амали отпихнула его рукой.

Плоская и бледная, живот выпирал так, что казалось ее сейчас переломит пополам. Одна из жриц почтительно подала просторный халат, вторая протягивала тапочки и Бранд увидел, что ноги Амали немного опухли.

— Маг-телепортер уже ожидает за…

Амали вскинула руку, останавливая жреца.

— Скорее всего Бранд уже здесь и сейчас наблюдает за нами.

— Этого не может быть!– ахнул жрец. — Наши защиты!

— Он проник в Город Любви, очнитесь!– рука Амали шлепнула жреца по щеке. — Что Кулаку этот храм!

А еще она, похоже, сумела войти в особую милость к Адрофиту, раз позволяла себе такое, отметил Бранд.

— Сейчас, сейчас,– жрец соединил пальцы рук в знаке, забормотал молитву.

Бранд шагнул ближе и ударом кулака лишил его сознания. Больше сотни уровней разницы и слабость в Вере ничего не гарантировали, после истории с Валланто и верховными, поэтому Бранд предпочел подстраховаться. Жрицы взвизгнули и ринулись наружу, Бранд не стал их задерживать.

— Говорить, что меня околдовали и заставили творить гадости, уже немного поздновато, да?– спросила Амали, вдевая ноги в тапочки.

Халат ее был небрежно раскрыт и Бранд вдруг вспомнил, как в первую их встречу Оа тоже пыталась воздействовать на него видом огромного живота. Мама, правда, была умнее дочки и соблазнениями занялась далеко не сразу, вначале пыталась давить на жалость и желание защитить нерожденного ребенка.

— Демонстрировать свои прелести тоже,– кивнул Бранд, не требуя закрыться.

Амали, впрочем, и сама догадалась, запахнула халат и завязала пояс. От нее шли волны животной страсти, возбуждающей алхимии, какой-то магии на любовной вере, но ни одна из них не вызвала срабатывания «Несокрушимого разума».

— Что теперь? — спросила она. — Я тоже получу кулаком по голове?

— Я прибыл требовать ответа,– покачал головой Бранд, — а не бить по голове. Идем.

— Требовать ответа?

Амали тянула время, несомненно рассчитывая на поддержку жрецов, а может и остальных жителей Алавии, чтобы им успели сообщить, и чтобы они успели подняться на защиту. Бранд, в сущности, рассчитывал примерно на то же самое, так что не спешил хватать Амали в охапку и бежать.

— За порабощенного тобой Миониалиоуэля Три Стрелы или ты думала, что можешь делать с ним все, что вздумается?

— Он сам разрешил!

— Идут года, а увертки власть предержащих не меняются, — улыбнулся Бранд. — Подсылать к себе убийц твой бывший муж Минт Вольдорс тоже разрешил?

— Это дело между мной и ним!

— Оно было между тобой и ним, пока вы были мужем и женой. Но когда ты в одностороннем порядке разорвала клятву Адрофита… — Бранд оборвал сам себя и посмотрел на Амали, чуть прищурившись.

Не затем, чтобы пугать, просто кое-что стало понятнее во всей этой истории.

— Уж не вам говорить о делах богов!

— Какая страсть и пафос! Жаль, что публики нет и некому оценить, — хохотнул Бранд. — Да, не мне, но зато я могу говорить от имени Стордора и королевы Марены, а также империи Турсы и ее императрицы Олессы.

Вот теперь Амали чуть побледнела, стало быть, разглядела в Олессе любовь к Бранду, когда та и Марена вытаскивали Три Стрелы. Избранница Адрофита, но на что она употребила свою силу? Бранд мысленно поморщился и оборвал сам себя и желание прочесть поучительную нотацию.