Можно отдать деньги в управление банковской брокерской структуры Милютиных. Уверен — у них есть такая. Не может не быть. Она есть у любого сколько-то серьёзного банка. А Волжско-Камский коммерческий банк — серьёзная финансовая организация.

Можно. И даже очень просто такое провернуть. Возможно, ещё и на всяких комиссиях можно будет сэкономить, учитывая личный характер взаимоотношений с Алиной и заинтересованность во мне, точнее моей фамилии, её отца. Можно.

Вот только, в таком случае, я им должен окажусь. И должен, и привязан к ним финансово. Так как у них будут лежать мои деньги. Не они мне должны из-за того, что я даю им поуправлять, попользоваться моими деньгами, а я им! Так как деньги мои, но лежать будут у них. Так что, это совсем не вариант! Я не готов так сильно привязываться к Милютиным.

Что ещё тогда остаётся?

То, ради чего, всё и затевалось: взять и пройти этот грёбаный тест Алексея Константиновича! То есть, начать своё собственное дело. Вложиться в реальный сектор.

Нет, есть, конечно, ещё вариант — в крипту вложиться «на всю котлету», но это так себе вариант. Ещё более нервный и ненадёжный, чем в биржу. Там легко и непринуждённо потерять можно не десять, не двадцать, даже не семьдесят процентов суммы, а всё. Подчистую. В ноль. Ещё и должен останешься. Так что, не вариант. Точнее, не мой вариант.

Вложиться в реальный сектор… По большому счёту, плевать мне на эти деньги. Никогда не видел себя каким-нибудь олигархом. И привык жить, соразмеряясь со своим денежным потоком, а не с подобными разовыми «шальными деньгами». Не из тех я людей, кто зубами и когтями вцепляется в подобный куш и уже неспособен его отпустить, даже, если из-за него их жизни, здоровью и благополучию начинает грозить реальная серьёзная опасность. Для меня они: легко пришли — легко ушли, и чёрт бы с ними. Так что, можно и, действительно, в реальный сектор вложиться — самый рисковый вариант, кстати. Прогореть на бизнесе куда как проще, чем на инвестировании в финансовые инструменты биржевого рынка.

К сожалению, было это уже не так просто, как хотелось бы. На звонки по тому номеру телефона, который дал мне Алексей Константинович, никто не отвечал. Точнее, номер был «не в зоне действия сети» или даже «в сети не зарегистрирован». А, по результатам быстрого поверхностного наведения справок, выяснилось, что после сорвавшегося покушения на сына Императора, загремел под следствие не только я. Да ещё и отделался я, в отличие от других, ещё очень-очень легко. Начальник ГАЭС (всё-таки она именно гидро-аккумулирующая теперь, после последней модернизации, а не просто гидро) был с должности снят. Как и ещё десяток ответственных лиц. Это то, что удалось узнать, покопавшись во Всесети. Более подробно о их дальнейшей судьбе выяснить было не в моих возможностях.

Но то, что у ГАЭС, Начальник теперь новый — это точно. И телефон у него теперь новый. Не тот, что мне давал Алексей Константинович. И договорённости все, понятное дело, теперь аннулированы, так как нет больше того, с кем они заключались. А значит, начинать всё надо с начала. Притом, из более тяжёлой и проигрышной позиции, чем раньше. Ведь протекции и рекомендаций от Алексея Константиновича больше нет. А за новой я не пойду. Да и не примет он меня. Не входит в условия «теста» получение второй попытки. Не входит.

Так что, самому, ножками, с улицы… к человеку, который до тремора в руках и коленях запуган СБ-шниками на наглядном примере своего предшественника… который попал под следствие на следующий день, после встречи с тобой. Как-то, не думаю, что парень сейчас готов отнестись благосклонно к каким бы то ни было «левым», не относящимся впрямую к его должностным инструкциям и обязанностям, схемам получения дополнительного финансирования для себя или для станции. Тем более, предложенным мной.

Да и крипта… сама идея создания центра промышленного майнинга, теперь, после бессчётного числа дней «петли», предоставляли достаточно времени для обдумывания и поиска дополнительной информации по этой теме, уже не так и сильно вдохновляла. После того, как я поиграл на крипто-бирже, после того, как поглубже вник во всю крипто-тему, рассмотрел подробнее графики взлётов и падений основных и неосновных местных монет… как-то мне не очень уже хотелось вкладывать в это действительно серьёзные деньги. Вопрос ведь состоит не в том, чтобы заработать или не заработать на ней (хотя и это, кстати, вопрос серьёзный и неоднозначный), а в том, чтобы выводить заработанное в легальную сферу и в фиатную валюту. Не для действительно крупных сумм этот инструмент. А привлечение сторонних инвестиций для сдачи мощностей в наём, в этой стране, где статус криптовалюты до сих пор официально не определён, и операции с ней находятся на самой границе законности, будет явно мало-перспективным занятием.

В России мира писателя, крипта законом, хотя бы, как «имущество» определяется. Здесь же и такого нет.

А, если этот проект — не деньги, то что он? Политика? К чему она мне?

В принципе, я понимаю Алексея Константиновича. Понимаю, почему он не стал критиковать мою идею, хоть все аргументы против неё, лежали буквально на поверхности. Ему мой проект был удобен тем, чтобы посмотреть на его эффективность в реальности. Выявить тонкие моменты и неочевидные проблемы, чтобы потом взять его и масштабировать под ресурсы, сначала Княжества, а после и, возможно, всей Империи. Зачем? Политика. Политические цели такого действия могут быть разными: от простой возможности манипулирования мировым крипто-рынком, до банального эффекта «пятидесяти одного процента», достижение которого позволит вообще, в любой момент, взять и обрушить этот рынок. Схлопнуть его.

Я же мог стать пробным камешком, первой ласточкой, подопытным кроликом, тестовым образцом…

Или нет. И мой племянничек просто хотел посмотреть, как я сам набью себе на этом шишки вместо того, чтобы спорить, что-то объяснять или доказывать.

Однако, оставался и другой вариант — второй из предложенных Алексеем Константиновичем. Телефон, полученный от него, я уже использовал. Но был ведь ещё и адрес. Адрес одной из лабораторий МФТИ.

В общем, к чему я это всё? К тому, что следующим утром не пошёл в школу. Финансовые свои дела я определил для себя, как более важные и срочные, чем школьные. К тому же, «резерв пропусков», рассчитываемый по графику, составленному мной ещё до «пробуждения», был мной ещё не выбран. А те девятнадцать дней — это не моя проблема, так как не моя вина.