– Молодая кьяни – мать моего будущего дитя, – напомнил инспектор свои намерения относительно меня. Будто за прошедший месяц я каким-то чудом умудрилась забыть, что древнее существо, с холодным сердцем и горячим телом, вознамерилось продолжить свой род за счет моей жизни. – В гнезде кьяни ничего не грозит. Никто не посмеет навредить будущей матери дитя хозяина.

– Да неужели? – скептически переспросила я. – Мы, видимо, живем с вами в разных гнездах.

– Смешно. Кьяни забавная, это да-а.

Насчет безопасности в гнезде у меня имелось совершенно противоположное мнение. Естественно, Сэйну я о нем говорить не стала. Гнездо хорошо защищено от опасности извне, с этим не поспоришь. Но в самом гнезде опасности не меньше – от демониц и демонов, от Регхара и стихийной магии, от насекомых с парализующим и смертельным ядом и, в конце концов, от самого Сэйна. Пока у меня нет крыльев и развитого холода и я не готова к зачатию и вынашиванию его рогатого ребеночка, Сэйн для меня не угроза, напротив, он всеми силами постарается сохранить, защитить и подготовить драгоценный сосуд, то есть меня, для своих детенышей, и это огромный плюс. А так как, благодаря Эришу, я своевременно узнала про магию договора и про исключительно добровольное согласие на зачатие у всех демонов – детенышей инспектору не светит, как мне не светит возвращение на Землю и божественной силы в придачу. Ведь свое согласие я не собиралась давать никакому огненному существу с рогами и сомнительными планами насчет меня, и моего дара в частности.

– А что вы вообще здесь делаете? – я с вопросом подняла взгляд на инспектора магических существ, вальяжно расположившегося в отдалении от кровати в стеклянном кресле, в самом углу спальни. Стихийник был облачен в строгую форму службы контроля… кажется, в другой одежде, кроме как в мундире, я его и не видела ни разу. Длинные, распущенные волосы, черные, как сама тьма, привычно ниспадали на широкие плечи и закрывали часть демонического лица, что придавало инспектору еще более дикий вид, чем он есть на самом деле, немного безумный и очень агрессивный. – Что вы забыли в моей спальне? – не на шутку насторожилась я, опасливо посматривая на истинное воплощение дьявола во плоти. Хотя нет, что-то я польстила дьяволу. По сравнению с Сэйном любой дьявол не так уж и страшен. – К тому же еще и ночью!

Мне вдруг стало ужасно не по себе, и нехорошие мысли тут же полезли в голову. Мало ли что мог задумать инспектор, имеющий большой опыт общения с бессмертными демоницами. Каким образом Сэйн добивался согласия на продолжение своего рода у предшествующих мне шестерых бессмертных, оставалось только гадать. Уговорами? Обещаниями? Грубой силой? Искусным обманом? Или, может, демоницы были настолько безрассудны, что соглашались рискнуть своими жизнями, поддавшись демоническому обаянию и мечтам о сильном и могущественном правителе? Но так или иначе мне стоит проявлять осторожность при общении с Сэйном, чтобы не стать седьмой… мертвой бессмертной.

– Сэйн пришел разбудить молодую кьяни, – объяснил демон причину своего столь внезапного появления, при этом с нескрываемым интересом наблюдая, как я судорожно прижимаю к своей обнаженной груди полупрозрачное одеяло. Туника с вечера осталась лежать в гостиной, а форма демониц в гнезде не предполагала ношения хоть какого-нибудь бюстгальтера или куска ткани вместо него. Дополнительную одежду, как и нижнее белье, демоницы ткали сами из магических нитей древа Вивьен в садовой аллее у восточных скал гнезда. – Нэн не смогла зайти в твои покои из-за блокирующих рун на двери, поэтому Сэйну пришлось идти за спящей кьяни самому. Кьяни не знала, – вопросил инспектор подчеркнуто нейтрально: – что приближенные демоницы не закрывают свои покои в замке?

– Мне об этом никто не говорил, – честно ответила я, но перспектива спать с распахнутыми дверями, мол – «заходите, кто хотите, и жрите меня, жрите!» – что-то совсем не устраивала. А помня об Регхаре и ревнивых демоницах, лучше лишний раз перестраховаться, чем потом проснуться в межмирье или не проснуться вообще. – И если вы не возражаете, Сэйн, – осторожно настояла на своем, – то я и впредь буду блокировать двери… во избежание всяких неприятностей.

Потому как эти самые неприятности поджидают за каждым углом и в предвкушении очередной гадости потирают потные ладошки.

– Кьяни вольна сама решать, закрывать ей двери на ночь или нет, Сэйн принуждать не будет.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Благодарности не к месту, кьяни. В отличие от тебя, все приближенные демоницы верны своему хозяину, – промолвил стихийник с упреком, – поэтому намеренно не блокируют покои, они надеются, что хозяин зайдет к одной из них ночью, дабы утолить плотские инстинкты. Утолять подобного рода инстинкты таким демонам, как Сэйн, необходимо постоянно, в первую очередь для того, чтобы в совершенстве контролировать магию и стихийные силы. Кьяни следует брать пример с остальных демониц, – наставления инспектора прозвучали как форменное издевательство, – кьяни следует научиться уважать своего хозяина и его потребности, поскольку от хозяина зависят жизнь всех демонов в гнезде и многих в Цэрбесе.

Ага! Да щас! Демоницы с утолением плотских… б-р-р… инстинктов справляются и без моей помощи.

– И часто хозяин заходит к демоницам ночью? – не то чтобы интересно… хотя нет, все же интересно.

– Когда ему не спится одному, – поведали мне предельно искренне.

– И сегодня вам видимо не спится, да? – мрачно предположила я, на что Сэйн неоднозначно улыбнулся. В полутьме сверкнули его острые клыки.

– Видимо, – ответил он спокойно.

Но ответ его мне что-то не понравился, как и предвкушающий взгляд, потому как предвкушал он в эту ночь, судя по всему, исключительно меня. Я машинально прижала одеяло к груди крепче, в то время как змеиные глазищи, обращенные на меня, все сильнее и сильнее разгорались странным интересом. Не вожделением и не страстью, которые заиграли бы в глазах любого другого мужчины при виде обнаженной женщины… вовсе нет. Интерес Сэйна был прикован именно к моим действиям и к желанию скрыться от его взора. Но оно и понятно. Другие-то демоницы, небось, наоборот, стараются как можно скорее стащить с себя все одеяния и предстать перед инспектором в обнаженном виде.