Так много хочется сказать, наброситься с вопросами, может, даже с обвинениями. Ведь несмотря на короткий миг примирения, в груди всё ещё ноет от недавнего скандала. Он ведь оттолкнул меня, но сейчас…

— Арэн, мы…

Его палец опускается на мои губы, заставляя замолчать, и мужчина отрицательно качает головой. Не сейчас, да. Я не в том состоянии, чтобы думать, а он — тем более.

Неожиданно на его лице появляется едва заметная улыбка. Ректор поднимает мой подбородок двумя пальцами и целует. Вначале невесомо, словно проверяя, оттолкну ли я или нет, но через мгновение уже увереннее. Я издаю тихий стон от неожиданности, но отвечаю. Кажется, у меня даже сердце замерло, просто от ощущения близости. Его губы мягкие, но в то же время решительные, с привкусом пережитых страданий и боли.

Я закрываю глаза, отдаваясь этому моменту полностью. Каждое наше движение, каждое прикосновение кричат о привязанности и сожалении. В них — всё, что мы чувствуем друг к другу, все слова, которые не были сказаны, и все эмоции, которые были заперты. Мы словно сливаемся воедино, забывая обо всём на свете, кроме друг друга.

Мои руки обвиваются вокруг его шеи, и я прижимаюсь к нему ближе. Его тело, несмотря на всю свою уязвимость и усталость, кажется невероятно сильным и тёплым. Мужские руки в ответ скользят по моей спине, притягивая меня к себе ещё крепче. Чувство, поначалу казавшееся просто страстью, оказывается глубокой, всепоглощающей любовью, которая переполняет меня до краёв.

Отбросив все остатки приличия, Арэн целует меня глубоко, жадно, прижимаясь к моим губам снова и снова, как будто не может насытиться. Его зубы задевают мою нижнюю губу, резко прикусывая, прежде чем смягчить боль бархатным прикосновением языка. Я задыхаюсь, раскрывая рот шире, наслаждаясь плавным скольжением внутри.

Не замечая ничего вокруг, я растворяюсь в его прикосновении. Податливая и послушная, полностью во власти восхитительного ощущения, которое он вызывает. Внизу живота разливается жар, пульс учащается от каждого скольжения его губ, от каждой ласки его языка. Мои пальцы впиваются в бледную кожу на его плечах, оставляя розовые отметины, но кажется, мужчину это не волнует.

Мы целуемся самозабвенно, пока обоим не начинает не хватать воздуха. Арэн отрывается от меня первым, и его лоб касается моего. Тяжело дыша, маг обхватывает моё лицо ладонью, нежно поглаживая большим пальцем щеку.

— Останься у меня сегодня, — шепчет он хриплым низким голосом.

— Я бы осталась и без твоей просьбы, — отвечаю я, немного запыхавшись.

В комнате царит хаос: кровавые следы, следы пепла, сгоревший диван. Арэн весь грязный в копоти, и я тоже. Этот вид вызывает у меня смешок, несмотря на тяжесть момента.

— Что смешного?

— Ну… — я отстраняюсь и оборачиваюсь через плечо, смотря на беспорядок. — Даже не знаю, тут очень уютно.

Проследив за моим взглядом, ректор только вздыхает, но не так, как обычно, скорее с ноткой веселья. Повернувшись назад, замечаю, что он и вправду улыбается.

— Да, я так старательно наводил красоту перед твоим приходом, устал немного.

— Угу, и костюм новый надел. Красивый.

От нового саркастичного комментария мужчина издаёт грудной смешок и откидывает голову на спинку кресла.

— Говорю же, старался.

Между нами повисает пауза, прежде чем он продолжает:

— Надо помыться.

В ответ я лишь киваю на предложение и уже собираюсь встать, как падаю на его колени обратно. О Пресвятые! Я снова в комнате у мужчины, снова иду мыться, и у меня снова нет одежды. Смущённо качаю головой.

— Почему? — уточняет он, устало глядя на меня из-под полуприкрытых век.

— Потому что мне не во что переодеться, а пижама, — я опускаю голову вниз, окидывая себя взглядом, — ну, она испорчена.

— Можно подумать, в прошлый раз тебя это остановило. Дам что-нибудь из своего.

— Но… — хочу возразить, но он перебивает:

— Никаких “но”, душ, успокаивающее зелье и в постель.

Арэн обхватывает моё тело двумя руками, встаёт с кресла и несёт в маленькую ванную комнату. Даже сопротивляться не буду: мужские штаны — ладно, рубашка — пусть будет рубашка. Что угодно, лишь бы снять с себя провонявшую гарью и кровью ткань.

Лёжа в кровати, укрывшись одеялом по самый подбородок, я медленно начинаю засыпать. Душ, чистая одежда, пахнущая им, противное зелье, осознание, что он жив, — всё это приносит покой. Я широко зеваю, устраиваясь поудобнее, и пытаюсь держать глаза открытыми, но всё расплывается. Мне хочется дождаться его, сказать, чтобы не спал в кресле или где он там придумал, но зелье сильнее.

Уже проваливаясь в сон, я чувствую, как кровать рядом прогибается под чужим весом. Тёплые большие руки обхватывают меня со спины и прижимают к чему-то большому и твёрдому.

— Тёмной ночи, звёздочка.

Мне снился сон. Очень странный сон, жуткий, пугающий, почти настоящий кошмар. Перед внутренним взором встаёт лицо Арэна — безжизненное, спокойное. К чему бы это? Смерть… В Таро она символизирует перерождение, обновление, а в сонниках бабушки говорилось, что это вообще к свадьбе. Что за бред? Поворачиваюсь на бок, решаю, что позже разберусь с этим, а может вообще забуду. Не открывая глаз, пытаюсь на ощупь дотянуться до часов на тумбочке, но не нахожу их. Постель какая-то другая, мягче, и пахнет иначе. Я потягиваюсь и наконец открываю глаза, сажусь на постели.