Кровь хлещет на снег, заливая его багровым. Жизнь медленно вытекает из меня, давая надежду на покой. Сцепив зубы, я вытаскиваю клинок и следующим ударом загоняю его ещё глубже, по самую рукоять. Боль ослепляет, не даёт сделать вдох, но так нужно.

— Меня забавляет, что ты так в этом уверен. Смотри, — хриплю я, — вот твоё бессмертие утекает в землю.

Алхимик резко оборачивается, его крик смешивается с моим хрипом, когда я продолжаю резать себя. Быстро, сильно, не жалея. Кровь заливает снег, окружая меня багряной лужей, а я смеюсь, наслаждаясь его выражением ужаса и ярости.

— Ты всегда будешь в проигрыше из-за своей глупости и самоуверенности.

Его лицо искажено гневом и беспомощностью. Он снова бьёт меня ногами, пытаясь выбить из слабых рук кинжал, но я лишь смеюсь, чувствуя, как освобождение близко. Смерть поглотит меня, избавив от страданий, от которых я устал. Внутренности словно превратились в жидкий горячий металл, но боль больше не имеет значения. Я хаотично наношу удары в бок, не чувствуя ничего, кроме горького удовольствия. Вот оно, то, чего я так жаждал.

— Прекрати! Не смей этого делать! — кричит Демиан, его голос полон отчаяния, но мои уши уже не улавливают смысл его слов. Всё вокруг превращается в размытые силуэты, и лишь его крики доносятся до меня, как отдалённый шум.

С новым хаотичным ударом в бок я чувствую, как лезвие кинжала пробивает лёгкое. При очередном судорожном вдохе в груди что-то булькает, кровь заполняет рот, делая каждый глоток воздуха мучительно трудным. Алхимик, охваченный истерикой и паникой, начинает распутывать сеть, чтобы добраться до меня и сделать хоть что-нибудь — залечить раны, остановить, да что угодно, только не дать мне умереть.

— Глупец, чёртов идиот! — его голос полон отчаяния и гнева.

Как только половина моего тела оказывается на свободе, магия начинает возвращаться. Сначала медленно, еле ощутимо, копится на кончиках пальцев, но постепенно её становится достаточно, чтобы опалить лицо Демиана. Его волосы вспыхивают и пламя мгновенно перекидывается на одежду. Я слышу отчаянные нечеловеческие крики Демиана. Хотел рассмеяться, но кровь продолжает наполнять рот и получается только глухой булькающий звук. Сплевываю на снег, и так уже алый подо мной.

Перед глазами наконец-то темнеет, и я слышу в своей голове тихий женский голос, зовущий меня по имени. Её смех, тёплый и ласковый, прорывается сквозь пелену боли и отчаяния. Я пытаюсь прогнать эти мысли — это больнее, чем нож в боку, чем потеря крови, чем удары в голову. Больнее, потому что любовь разрушает куда сильнее.

Мысли мечутся хаотично. Хочу вернуться к ней, всего на мгновение, запомнить её образ. Взглянуть мельком, незаметно. Ещё раз почувствовать вкус её нежных губ, ощутить тепло её руки в моей. И это даёт мне силы жить. Я снова пытаюсь пошевелиться и медленно сажусь, окончательно скидывая с себя проклятую золотую сеть.

Демиан скорчился на снегу метрах в пяти, его трясёт от боли, но увидев мои движения, он начинает снова кричать на меня.

— Если бы не эликсир, я бы сам убил тебя! — его слова полны ярости и бессилия.

Я с трудом смеюсь, сил почти не осталось.

— Смелая фантазия, Демиан, но ей не суждено сбыться.

Концентрирую остатки магии и направляю поток огня на его ноги. Он кричит ещё сильнее, дергаясь в попытке затушить огонь.

— Я унесу тебя с собой в могилу, потому что ты заслужил это. Даже если мы оба попадём во тьму, а не исчезнем, моя душа будет находить твою и убивать тебя каждый раз заново, чего бы мне это ни стоило.

Демиан, рыдая, пытается уползти по грязному снегу. Его тяжёлое дыхание и рыдания заполняют воздух, когда я, хромая, поднимаюсь и иду за ним. Каждое слово даётся мне с трудом, но я продолжаю говорить, зная, что его мучения — единственное, что придаёт мне силы.

— Ты никогда не избавишься от меня. Я буду твоим вечным кошмаром, твоим проклятием. Каждую новую жизнь я буду приходить за тобой, отнимать всё, что у тебя есть, и снова оставлять тебя в агонии.

Мои слова эхом отдаются в морозном воздухе, пока я медленно приближаюсь к нему. Его страх и боль питают мою решимость. Я знаю, что конец близок, но даже в этом последнем мгновении я не позволю ему уйти безнаказанным. Догнав его, я не колеблясь наступаю ему на спину. Крови во рту стало много, я закашливаюсь и снова сплёвываю, оставив на снегу большую красную кляксу.

— Ты виновен во всех грехах своего рода, — говорю я, едва удерживая себя на ногах, — потому что выбрал тот же путь, что и они. Все вы жалкие, мелочные, желающие забрать всё себе. Не задумываясь, что те, кого вы мучаете, могут уничтожить вас самих.

Демиан пытается сопротивляться, но я пинком заставляю его перевернуться на спину и наступаю на грудь. Моя одежда пропитана кровью, лицо искажено звериным оскалом, я обезумел от боли и гнева. Наклоняюсь к нему и, глядя в его единственный глаз, шепчу: