Я попятилась назад, все еще на заднице. Все мое тело сотрясалось от дрожи, и я наконец повернулась к нему лицом.

Мой подбородок задрожал при виде его, глубокий насыщенный страх вселился во мне. Я собиралась умереть сегодня вечером. Этот человек собирался причинить мне боль. Вот и все.

Я выжила на операционном столе только для того, чтобы умереть в поле за Беркширской академией.

Его лицо было закрыто черной продувочной маской со светящимися красными светодиодами. На нем была темная толстовка с капюшоном на голове и черные рваные джинсы.

Его вид был прямо из моего кошмара.

Он двинулся вперед, и я протянула руки, как бы отгоняя его.

— Не подходи ко мне. Не прикасайся ко мне.

Пожалуйста.

У меня под ложечкой содрогнулось, и я действительно подумала, что сейчас обмочусь от страха.

Человек в маске чистильщика преследовал меня, пока я медленно отступала. Прохладная мокрая трава пропитала мои джинсы, но мне было все равно.

Он веселился, питаясь моим страхом и молча насмехаясь надо мной.

Он остановился в футе от меня и сел на корточки передо мной. Его рука протянулась, словно хотел коснуться меня, и я отпрянула.

— Прикоснись ко мне, и я сломаю тебе член. Я сделаю это.

Он отдернул руку, снова цокая. Он покачал головой, как будто был разочарован моими угрозами. Медленно он поднес руку к лицу и снял очищающую маску.

Тревога пробежала по моему позвоночнику, мое тело наполнилось опасением.

Маска слетела, и темно-синие глаза встретились с моими.

Полные ухмыляющиеся губы и лицо, которое я очень хорошо знала.

— Мэддокс, — выдохнула я.

— Бу, — пророкотал он.

Весь ужас и растерянность улетучились, сменившись гневом. Моя челюсть сжалась, и я стиснула зубы.

— Ты, черт возьми, серьезно?

Предыдущий озноб, пробежавший по моему позвоночнику, исчез, когда моя кровь закипела.

— Почему ты так настроен терроризировать меня? — прорычала я. Господи Иисусе, он чуть не довел меня до сердечного приступа. Ярость прокатилась горячими волнами. Кипя, я согнула ноги из-под себя, садясь. Я все еще не могла встать, так как мои ноги все еще тряслись и были слабыми.

Он усмехнулся, почти по-мальчишески, но я увидела озорство в его глазах. С этим мальчиком я танцевала на грани опасности. Вопреки здравому смыслу, мой взгляд прошелся по всей длине его тела, пока он оставался на корточках перед моей стоящей на коленях фигурой. Он был твердым и скульптурным везде, во всех нужных местах. Определенно не мальчик. Мужчина. Блядь. Кем бы он ни был.

— Это весело, — наконец сказал он, вырвав меня из моих мыслей и отведя взгляд от своего тела. Вместо этого я посмотрела в его ледяные голубые глаза.

Я была ошеломлена в тишине на секунду.

— Это весело? — выпалила я. — Весело пугать людей до усрачки? Это твой друг тоже забрал Райли? Это не смешно!

Мэддокс пожал плечами, как будто это не имело большого значения. Я чувствовала, что смотрю на него, мои глаза превращаются в щелочки, когда я смотрю на своего заклятого врага с полным отвращением. Если бы я могла дышать огнем, у меня из носа шел бы дым.

Моя челюсть сжалась от того, как он продолжал улыбаться. Это еще больше разозлило меня. Это встревожило меня.

— Ты что? Чертов психопат? Потому что это единственное объяснение. Ни один здравомыслящий человек не считает забавным напугать кого-то другого до такой степени, что он думал, что умрет!

Я боролась с желанием ударить его и выцарапать его прекрасные глаза. Что такого в нем, что заставило меня потерять контроль над собой?

О верно. Мэддокс Коултер был мудаком.

Он склонил голову набок, уголки его губ слегка приподнялись. Затем Мэддокс издал глубокий смешок, его широкая грудь завибрировала от декадентского звука.

— Это ново, — прошептал он хриплым голосом. От этого крошечные волосы на моих голых руках встали дыбом.

— Что?

Он все еще ухмылялся. Да пошел ты, я мысленно влепила ему пощечину.

— Меня раньше обзывали многими именами. Меня ругали так много раз, что я сбился со счета около трех лет назад. Но когда меня назвали психопатом? Это впервые.

Я уставилась на него. Этот парень шутил или серьезно просто сошел с ума?

Мэддокс приблизил голову ко мне, его тело прильнуло ко мне. Он принес с собой тепло, и мне это не понравилось. Он не должен был быть теплым. Он не должен был приятно пахнуть. Он не должен был…